Many Russian writers of the first half of the 20th century touched on the theme of free love in their works. Examples are Panteleimon Romanov's short story "Without cherries", written in 1926, and Lev Gumilevsky's Novella" Dog lane", written in 1927.
— Love, Anna — and without love, none of this can happen — love, Anna, is just like each of us has a winning ticket. You can win a hundred thousand, or even win if you wait, or you can let the first buyer down for two rubles… Vera perked up. Zoe finished calmly. — Or wait for true love, a good friend and great happiness, or get together for fun, out of curiosity with the first person you meet with the same simplicity as going to the cinema![1:22]
Vintage photo of the time of the sexual revolution
— What bourgeois you are! Yes, this is the way out! While the state can't bring up our children, it is necessary! What is dedo? We cannot give up our natural right… Vera lunged at Anna and bit into her shoulders. — What natural right? — no, she hissed. — Here is the right to kill? Kill future people! Who gave you this right? [1:24]
Illustrations for the collection of scenarios of Komsomol propaganda speeches
— Why did you allow it to be done? — Why?- She tightened her grip on the iron bars and looked at Zoe. Their eyes met and parted, as if they had been pushed away by too much light. — Why? My husband told me... - she added softly. -My husband told me to. Otherwise we both couldn't learn! — And you agreed? — When four months all around are hammering the same thing: it is necessary, it is necessary, everyone does it… [1:24]
Photography from the time of the sexual revolution
— I won't stop! -It's time to quit! Idiotic conventions! We must do our job, say everything openly and directly! That's enough! We have organized "Down with shame" circles in some places-and that's right! Well done guys! To hell with it! Fight for a new way of life! That's enough! — Is there a new way of life in shamelessness? -Zoe shouted, and immediately covered her face with her hands, as if hiding from her courage or holding it back. [1:24]
We look at these things in this way, but we have neither the torments of jealousy nor the torments of love! How many vile petty-bourgeois tragedies and dramas do we avoid! If you want to eat, eat! You need a guy-take it, be satisfied, but do not trick! [1:24]
Rally during the sexual revolution
— You Khorokhoryn, vile people, because you came this morning and began to undress. This is bestiality, Khorokhorin. When it's love and passion, it's different. And so-one abomination. And when I went with you, it seemed to me that I loved you I will love you, Horokhorin, arrange an Osokina for me! All right? [1:28]
— You can kill yourself and her... Or just her." Dark circle. Web. Here we get into it, who is still the owner inside… And this is not love, but something else. Naked animal attraction. It also awakens the owner in a person. Beware of this! — You said yourself that the simplicity of our relationship guarantees us against it… — If this simplicity is characteristic of you and you are honest with yourself… But if you only cover up with this simplicity, as well as with cries of philistinism, the same lack of will, the same licentiousness... take Care, Khorokhorin. [1:36]
Photo from the time of the sexual revolution. "Down with shame"
— I just had this girl… "Which one?" — The one you said good-bye to… Vera looked at him in surprise and shrugged her shoulders with a nervous shudder. - Listen, Khorokhorin, she's just a girl! "I don't know. Eighteen years, seventeen… It doesn't matter! — Oh, Horohorin, you're even worse than I thought!" He was not listening to her, but was preoccupied with himself. — And that's disgusting, right. Because I need you. She laughed. — Even now?" He didn't notice her laughter. — Not just for that. Is this love? he added in a hollow voice. — Sexual psychopathy that needs treatment, — she cut him off, shivering and wrapping her scarf around her. [1:61]
"No, I don't want to. If there is no love, then you do not care what woman you kiss. If there were another woman in my place, you would want to kiss her, too. "That's right," he said. — A woman doesn't just kiss a man, either. We had a little party recently, and my friend's fiancee kissed him and me with equal pleasure. And if someone else had turned up, she would have done the same. And they marry for love, with registration and other nonsense. [2:3]
Morning gymnastics. Photo A. Rodchenko, 1932
— Well, you'll be fine, won't you… they may come soon. It was necessary to leave decisively. But in me, as well as in him, there was that nasty feeling of naked desire from the knowledge that we were alone with him in the room. And I, deluding myself, did not leave, as if I was waiting for something to change… — Wait, I'll give you some poetry, " he said, and turned out the lamp. This, however, made it better, because the beds, vegetable oil bottles, and cigarette butts on the floor were not conspicuous. I went to the window and stood with my back to it, my heart pounding and my eyes blind. There was a silence behind me, as if he didn't know what to do. My heart was pounding in my ears, and I was waiting for something with tension and excitement. [2:6]
Sources:
1) Romanov Panteleimon "Without cherries" Moscow: Pravda Publishing House, 1990
2) Gumilevsky Lion "Dog lane"- Riga, 1928.
О свободной любви
Многие русские писатели первой половины 20 века затрагивали тему свободной любви в своих произведениях. Примером могут послужить рассказ Пантелеймона Романова "Без черёмухи", написанный в 1926 году, и повесть Льва Гумилёвского "Собачий переулок", написанная в 1927 году.
— Любовь, Анна, — а без любви ничего этого и быть не может, — любовь, Анна, это все равно как у каждой из нас выигрышный билет. Можно выиграть и сто тысяч, вообще выиграть, если подождать, а можно и первому покупателю спустить за два рубля…
Вера оживилась. Зоя кончила спокойно:
— Или дождаться настоящей любви, хорошего товарища и большого счастья, или сойтись для развлечения, из любопытства с первым встречным с такой же простотой, как в кинематограф сходить! [1:22]
— Какие вы мещане! Да, это выход! Пока государство не может воспитывать наших детей, это нужно! В чем дедо? Не можем мы отказываться от нашего естественного права…
Вера метнулась к Анне и впилась в ее плечи.
— Какого естественного права? — прошипела она. — Вот этого права — убивать? Убивать будущих людей! Кто тебе дал это право? [1:24]
— Зачем же вы позволили это сделать?
— Зачем? — Она сжала железные прутья еще крепче и посмотрела на Зою. Глаза их встретились и разошлись, точно оттолкнулись от слишком резкого света. — Зачем? Муж велел… — тихо добавила она. — Муж велел. Иначе нам обоим учиться нельзя было!
— И вы согласились?
— Когда четыре месяца все кругом долбят одно и то же: это нужно, это нужно, это все делают…[1:24]
— Не перестану! Пора все это бросить! Идиотские условности! Надо дело делать, говорить все открыто и прямо! Довольно! У нас кое-где организовались кружки «Долой стыд» — и верно! Молодцы ребята! К черту! Борьба за новый быт! Довольно!
— Неужто в бесстыдстве и новый быт? — крикнула Зоя и сейчас же закрыла руками лицо, точно прячась от своей смелости или сдерживая ее. [1:24]
Мы так смотрим на эти вещи, зато у нас нет ни мук ревности, ни мук любви! Скольких гнуснейших мещанских трагедий и драм мы избегаем! Хочешь есть — ешь! Требуется тебе парень — бери, удовлетворяйся, но не фокусничай! [1:24]
— Вы, Хорохорин, гнусный человек, потому что вы пришли давеча и стали раздеваться. Это скотство, Хорохорин. Когда это любовь и страсть, это другое дело. А так — одна гнусность. А когда я шла с вами, мне казалось, что я полюбила вас Я вас полюблю, Хорохорин, устройте Осокину для меня! Хорошо?[1:28]
— Можно убить себя и ее… Или только ее. Темный круг. Паутина. Вот в нее попадаем мы, кто внутри остался еще собственником… И тут не любовь, а другое. Голое животное влечение. Оно и будит в человеке собственника. Берегитесь этого!
— Вы же сами сказали, что простота наших отношений гарантирует нас от этого…
— Если эта простота вам свойственна и вы честны с собой… Но если вы этой простотою прикрываете только, как и криками о мещанстве, то же безволие, ту же распущенность… Берегитесь, Хорохорин. [1:36]
— Я сейчас имел эту девушку…
— Какую?
— Ту, с которой ты говорила прощаясь…
Вера удивленно посмотрела на него и с нервною дрожью пожала плечами.
— Послушай, Хорохорин, она же совсем девочка!
— Не знаю. Восемнадцать лет, семнадцать… Это не важно!
— Ой, Хорохорин, а ты еще гаже, чем я думала!
Он не слушал ее, занятый собою.
— И это гадко, верно. Потому что мне ты нужна.
Она расхохоталась:
— Даже и сейчас?
Он не обратил внимания на ее смех.
— Не для того только. Это любовь, что ли? — прибавил он глухо.
— Половая психопатия, от которой надо лечиться, — оборвала она его, дрожа и кутаясь в шарф. — Это скотство, Хорохорин! [1:61]
— Да, я не хочу. Раз нет любви, то ведь вам решительно все равно, какую женщину ни целовать. Если бы на моем месте была другая, вы бы также и ее захотели целовать.
— Совершенно правильно, — ответил он. — Женщина тоже целует не одного только мужчину. У нас недавно была маленькая пирушка, и невеста моего приятеля целовала с одинаковым удовольствием как его, так и меня. А если бы еще кто–нибудь подвернулся, она и с тем бы точно так же. А они женятся по любви, с регистрацией и прочей ерундой. [2:3]
— Ну, будет тебе, что, правда… скоро могут прийти.
Нужно было решительно уйти. Но во мне, так же как и в нем, было то противное чувство голого желания от сознания того, что мы одни с ним в комнате. И я, обманывая себя, не уходила, точно я ждала, что что–то может перемениться…
— Постой, я тебе сейчас устрою поэзию, — сказал он и погасил лампу.
От этого, правда, стало лучше, потому что не бросались в глаза постели, бутылки из–под постного масла и окурки на полу.
Я подошла к окну и с бьющимся сердцем и ничего не видящими глазами стала к нему спиной.
За моей спиной было молчание, как будто он не знал, что ему делать. Сердце у меня так билось, что отдавалось в ушах, и я с напряжением и волнением ждала чего–то. [2:6]
Источники:
1) Романов Пантелеймон "Без черемухи", Москва: Издательство "Правда", 1990
2) Гумилевский Лев "Собачий переулок" - Рига, 1928.
Comments