Tarkovsky shot the film "Nostalgia" in Italy. At that time, he was not going to stay abroad. The more surprising is the premonition of the "Russian disease", which he described before it became his everyday lot.
A poet par excellence and a moralist-in-itself, he became more and more a moralist par excellence
The paradox of Tarkovsky's relationship with the bureaucracy is that with dozens and sometimes hundreds of specific remarks, the stumbling block was actually the initial difficulty — the strangeness, the dissimilarity of his language, realized as "elitism". To put it bluntly, it was annoying that it was "difficult to understand" and, let's add, that it was necessary to understand at all.
Tarkovsky was not only an opponent, he was the natural antipode of commercialized art: he could not work "on demand", applying to someone else's standards, even if he wanted to, and this is not a question of profession, but of personality.
"... I am a supporter of art, which carries a longing for the ideal, expressing the desire for it. I am for art that gives a person Hope and Faith. And the more hopeless the world the artist is talking about, the more, perhaps, the ideal opposed to him should be felt — otherwise it would simply be impossible to live!"
Few people have been able to "rake" Italy like Tarkovsky.
When the director first saw the developed material of the film, he, by his own admission, was struck by the unintended, one might say, spontaneous correspondence of his gloom to the twilight state of his own soul.
Tarkovsky's films give scope for a huge range of associations, and this is their appeal. They are revealed to everyone in the language of their culture and personality.
A few words about Andrei Gorchakov. He is played by Oleg Yankovsky. Initially, the role was intended for Anatoly Solonitsyn, without whom, starting with Andrei Rublev, Tarkovsky could not imagine his film world. If there was no role for Solonitsyn in the film, she was invented on purpose, like a Passerby in the Mirror.
Among other common properties discussed ahead, Tarkovsky's films have an unusually high degree of interpenetrability. Regardless of the place and time of action, their themes, techniques, signs and meanings overflow into each other, without observing the boundaries set by the plot. It is not for nothing that their share of dreams and delusions is so great — not fiction, but fantasy. There is no caesura between fantasy and reality: they have the same status of authenticity.
It is not difficult to look into memory, if not into dictionaries, to recite all the meanings, signs and meanings of the endless waters flowing through Tarkovsky's films, but is it necessary?.. In "Stalker" — flying over the waters, in "Nostalgia" — walking on the waters.
Tarkovsky's film, as always, naturally arising from a series of his own paintings, as always, is stylistically inscribed in the current postmodern fashion, embracing all areas of art today: quotations, self-citations, references, echoes, roll calls, reflections, collages.
Tarkovsky worked with different cameramen who have their own handwriting, but they all shot in his films "Tarkovsky-style": his gaze has the property of special intentness.
In a still black-and—white frame — a modest Russian landscape, covered by the stone arches of a decapitated Romanesque temple; at the small mirror of water — not even a lake, rather, puddles - Andrei and a dog are sitting with him; snowflakes are slowly spinning, a woman's voice begins to wail again, a pitiful dog howling for the deceased is heard, the title goes: "Memory to my mother. A. Tarkovsky".
Russian nostalgia is a special and specific state of mind that arises in us, Russians, far from the motherland...
...as they say in the West, "Russians are bad emigrants.".. Could I have assumed, while shooting "Nostalgia", that the state of depressingly hopeless longing filling the screen space of this film would become the lot of my future life? Could I have thought that from now on until the end of my days I would carry this serious illness in me?"
"If we proceed from the scenario, then Gorchakov came to Italy only for a while. But he dies in the final. In other words, he does not return to Russia, not because he does not want to, but because fate makes the decision. I also did not expect that after the filming was completed I would stay in Italy: I, like Gorchakov, am subject to a higher will. Another sad fact that deepened my thoughts: Anatoly Solonitsyn, the performer of the main roles of all my previous films, who, according to my assumptions, was supposed to play the role of Gorchakov in Nostalgia and Alexander in Sacrifice, died. He died of an illness that Alexander got rid of and which overtook me a few years later."
Sources:
1.The film "Nostalgia" Material from Wikipedia
2. Seven and a half, or Andrey's Films Tarkovsky
3. Film Nostalgia.
Текст на русском языке
Тарковский снимал фильм "Ностальгия" в Италии. В то время он не собирался учиться за границей. Тем удивительнее предчувствие "русской болезни", которую он описал до того, как она стала его повседневным уделом.
Поэт по преимуществу и моралист-в-себе, он все больше становился моралистом по преимуществу
Парадокс взаимоотношений Тарковского с бюрократией в том, что при десятках, а иногда и сотнях конкретных замечаний камнем преткновения на самом деле была исходная трудность — непривычность, непохожесть его языка, осознанная как «элитарность». Говоря грубо, раздражало, что «трудно разобраться» и, добавим, что вообще надо разбираться.
Тарковский был не только противником, он был естественным антиподом коммерциализированного искусства: работать «на потребу», применяясь к чужим стандартам, он не мог бы, даже если бы захотел, и это вопрос не профессии, а личности.
«...я сторонник искусства, несущего в себе тоску по идеалу, выражающего стремление к нему. Я за искусство, которое дает человеку Надежду и Веру. И чем более безнадежен мир, о котором рассказывает художник, тем более, может быть, должен ощущаться противопоставляемый ему идеал — иначе просто было бы невозможно жить!»
Мало кому удавалось так «разытальянить» Италию, как Тарковскому
Когда режиссер впервые увидел проявленный материал фильма, он, по собственному признанию, был поражен непредуказанным, можно сказать, стихийным соответствием его мрачности сумеречному состоянию собственной души.
Фильмы Тарковского дают простор для огромного круга ассоциаций, и в этом их притягательность. Они открываются каждому на языке его культуры и личности.
Но прежде чем о Доменико, несколько слов об Андрее Горчакове. Его играет Олег Янковский. Первоначально роль предназначалась Анатолию Солоницыну, без которого, начиная с «Андрея Рублева», Тарковский не мыслил своего киномира. Если роли для Солоницына в фильме не было, она придумывалась специально, подобно Прохожему в «Зеркале».
Среди других общих свойств, о которых речь впереди, фильмы Тарковского обладают необычно высокой степенью взаимопроницаемости. Вне зависимости от места и времени действия их темы, приемы, знаки и значения переливаются друг в друга, не соблюдая границ, поставленных фабулой. Недаром так велика в них доля снов, наваждений — не фантастики, но фантазии. Между фантазией и реальностью нет цезуры: они обладают одинаковым статусом достоверности.
Нетрудно заглянуть в память, если не в словари, чтобы перечесть все значения, знаки и смыслы бесконечных вод, протекающих через фильмы Тарковского, но надо ли?.. В «Сталкере» — полет над водами, в «Ностальгии» — хождение по водам.
Фильм Тарковского, как всегда, естественно вытекающий из череды его собственных картин, как всегда, вписан стилистически и в текущую постмодернистскую моду, обнимающую сегодня все области искусства: цитаты, самоцитаты, отсылки, отзвуки, переклички, отражения, коллажи.
Тарковский работал с разными операторами, обладающими собственным почерком, но все они в его фильмах снимали «по-тарковски»: взгляд его обладает свойством особой пристальности.
В неподвижном черно-белом кадре — скромный русский пейзаж, охваченный каменными сводами обезглавленного романского храма; у малого зеркала воды — не озерца даже, скорее, лужи — сидит Андрей и с ним собака; медленно кружатся снежинки, снова бабий голос начинает причитание, слышен жалостный собачий вой по покойнику, идет титр: «Памяти моей матери. А. Тарковский».
Я хотел рассказать о русской ностальгии — том особом и специфическом состоянии души, которое возникает у нас, русских, вдали от родины...
...как говорят на Западе, «русские — плохие эмигранты»... Мог ли я предполагать, снимая «Ностальгию», что состояние удручающе-безысходной тоски, заполняющее экранное пространство этого фильма, станет уделом дальнейшей моей жизни? Мог ли я подумать, что отныне и до конца дней моих я буду нести в себе эту тяжелую болезнь?»
«Если исходить из сценария, то Горчаков приехал в Италию лишь на время. Но он в финале умирает. Другими словами, он не возвращается в Россию не потому, что не желает этого, а потому, что решение выносит судьба. Я тоже не предполагал, что после завершения съемок останусь в Италии: я, как и Горчаков, подчинен высшей воле. Еще один печальный факт, углубивший мои мысли: скончался Анатолий Солоницын, исполнитель главных ролей всех моих предыдущих фильмов, который, по моим предположениям, должен был исполнять роль Горчакова в «Ностальгии» и Александра в «Жертвоприношении». Он умер от болезни, от которой избавился Александр и которая спустя несколько лет настигла меня самого».
Comments