His first words-they are always unexpected, interest and attract attention,and ears will hang out. He understands this and "clicks", and you are already in his power (if he is interested in this), you already like him, and you understand that this is a very special person.
Composition (the month of May) - Vladimir Tatlin
I Heard that in St. Petersburg some Princess arranged an exhibition of applied folk art, it will be taken to Berlin, they are looking for live exhibits, they need a Bandurist, it would be good to have a blind man. I really wanted to go abroad. I went with the bandura to St. Petersburg for an exhibition to the Princess. He said: I can sing and be blind. Asked to show. Portrayed. Like it. We agreed on five rubles a day. Their passage. They'll call you when to go. return to Moscow. I sew Ukrainian trousers and rehearse a blind man. It's scary and awkward, but I think: with my eyes closed, I can stand it. So I went. The exhibition, and I in particular, is a great success. At the opening, both Wilhelm II and all the German nobility were present. I sang. They touched my embroidered shirt and me. Some electors democratically shook hands and thanked them. I said "danke" and" danke " and kissed the well – groomed hands, and looked into the slits of my eyes-there were some pretty ones, but they were a bit big.
Tatlin, portrait of the artist Fabbri
Tatlin was the most convincing in terms of personality already emerging. He did not produce sketches from sitters and sitters, but completely finished, precisely calculated works – monumental, convincing and beautiful in shape and color. He did not invent or proclaim any theories, but worked with a sharp eye, searching for confirmation of his plans, looking into nature, but was not its slave and copyist.
Female bather - Vladimir Tatlin
Volodya was amused and immediately grabbed one of the thick pastels that had succeeded, and drew something on a sheet of paper with powerful lines that were not typical of pastels. Somewhere he rubbed it with his hand – and wonder! Happy! He always made art! It always worked – Tatlin!
Vladimir Tatlin, The Russian constructivist gouache
Looking at his works, it is impossible to guess how he manages to dispose of these simple colors, contrasting them so that the impression of a rich, multi-color palette is created. It seemed like a trick, if not a miracle. And what precision of a hand drawing a line in a hair, or two centimeters wide, or going with pressure-from the thinnest to the largest extension!
Tatlin's self-portrait
"Madonna" of triangles turned out perfectly for Volodya – as if he had worked on it for a year.
I didn't leave Tatlin's side any more, and he was putting the Madonna on the wall so that the top was against the wall and the bottom was about two inches away from the wall. Tatlin was pleased and said: - Great! I can't get away from my"Madonna"! Whether they want to or not, they will look, and the white guide line will indicate…
V. Tatlin "Madonna", 1913
Many girls dreamed of being impregnated by a genius or, at least, a talented man, so that after giving birth to a child, they would leave the manufacturer and become a single mother, convinced that the upbringing of the future genius should be the mother's business only. The Molecule was also obsessed with these thoughts.
Tatlin " Staro-Basmannaya"
I told her a lot about Tatlin as a man with the makings of a genius. When he appeared in our house one day in late 1921 or early 1922, she immediately" cast an eye at him " (and her eyes are black, with blue whites and a haze). I noticed that he did not remain indifferent and, since he was "at the bandura", immediately began to cast spells. Soon the Molecule got pregnant from him and moved to his house in the Myatlevs ' house on Isaakievskaya square. I was happy for her happiness, and Tatlin was a complicated man, and I don't know if that made him happy. A son was born – Volodya. The molecule had forgotten its goal of being a single mother, even though it was very difficult for it, as it probably always is when dealing with a bright talent.
V. Tatlin sketch of the scenery for the Opera "Life for the Tsar" by M. Glinka
During the five days he spent in St. Petersburg, mostly with us, I was exhausted, but I was ready to put up with everything, because I understood that he needed a special approach – a very delicate one. After all, his life was difficult, like that of any ascetic and fanatic, and he was a Tatlin!
Vladimir Yevgrafovich Tatlin. Sketch for the set "Ivan Susanin", Glinka
Unfortunately, a sense of envy and jealousy of the success of other innovative artists led Tatlin to increasingly difficult experiences and strange actions, despite the fact that he understood and valued his own creative abilities. He wanted to be the one and only, but Mayakovsky, Malevich and others were also unique, looking for and showing in their works ways to rid art of the filth of vulgarity and cliche.
Tatlin "Seller of fish"
In art, Vladimir Yevgrafovich Tatlin never went the way of compromises, and therefore he had many opponents and sometimes it was very difficult for him to live.
Tatlin "Flowers" 1940
Sources:
1) Valentina Khodasevich " Portraits in words": https://dom-knig.com/read_184985-1
Валентина Ходасевич о Татлине как о человеке и художнике
Первые же его слова – они всегда неожиданны, заинтересовывают и приковывают внимание, и уши развесишь. Он понимает это и "нажимает", и вы уже в его власти (если он заинтересован в этом), он вам уже нравится, и вы понимаете, что это совершенно особый человек.
Услышал, что в Петербурге какая-то княгиня устроила выставку прикладного народного искусства, ее повезут в Берлин, ищут живых экспонатов, нужен бандурист, хорошо бы – слепец. Очень захотелось за границу. Поехал с бандурой в Петербург на выставку к княгине. Сказал: могу петь и слепцом быть. Просили показать. Изобразил. Понравилось. Договорились по пять рублей в день. Проезд ихний. Вызовут, когда ехать. Вернулся в Москву. Шью украинские шаровары и репетирую слепца. Страшновато и неловко, но думаю: с закрытыми глазами – выдержу. Вот и поехал. У выставки, и у меня в частности, большой успех. На открытии и Вильгельм Второй, и вся знать немецкая были. Я пел. Трогали мою вышитую рубашку и меня. Какие-то курфюрстины демократично жали руку и благодарили. Я говорил "данке", "данке" и целовал холеные ручки, а в щелки глаз поглядывал – были и хорошенькие, но крупноватые.
Убедительнее всех в смысле уже выявляющейся индивидуальности был Татлин. У него получались не этюды с натурщиков и натурщиц, а вполне законченные, точно рассчитанные произведения – монументальные, убедительные и красивые по форме и цвету. Никаких теорий он не сочинял и не провозглашал, а работал зорко, в поисках подтверждения своих замыслов, вглядываясь в натуру, но не был ее рабом и копиистом.
Володя развеселился и, тут же схватив одну из удавшихся толстых пастелей, что-то изобразил на листе бумаги могучими линиями, не свойственными пастели. Где-то протер ладонью – и диво! Счастливый! У него всегда получалось искусство! Всегда получался – Татлин!
Глядя на его произведения, невозможно догадаться, как ему удается распорядиться этими незатейливыми красками, противопоставляя их так, что создается впечатление богатой, многоцветной палитры. Это казалось мне фокусом, если не чудом. А какая точность руки, проводящей линию в волос или в два сантиметра шириной, или идущую с нажимом – от самой тонкой до большого расширения!
"Мадонна" из треугольников получилась у Володи великолепно – будто год над ней работал.
Я уже не отходила от Татлина, а он прилаживал на стену "Мадонну" так, что верх примыкал к стене, а низ отходил от стены примерно сантиметров на пятьдесят. Татлин был доволен и сказал:
– Здорово! Уж никуда не деваться от моей "Мадонны"! Хотят или нет, а смотреть будут, да и направляющая белая линия укажет…
Многие девушки мечтали быть оплодотворенными гениальным или, в крайнем случае, талантливым мужчиной, с тем чтобы, родив ребенка, расстаться с производителем и стать матерью-одиночкой, убежденные, что воспитание будущего гения должно быть делом только матери. Этими же мыслями была одержима и Молекула.
Я ей много рассказывала о Татлине как о человеке с задатками гениальности. Когда он однажды в конце 1921 или в начале 1922 года появился у нас в доме, она сразу "закинула на него глаз" (а глаза у нее черные, с голубыми белками и поволокой). Я заметила, что и он не остался равнодушным и, так как был "при бандуре", сразу начал пускать чары. Вскоре Молекула от него забеременела и переселилась к нему в дом Мятлевых на Исаакиевской площади. Я радовалась ее счастью, а Татлин был человеком сложным, и не знаю, принесло ли это ему счастье. Родился сын – Володя. Молекула забыла про свою установку – остаться матерью-одиночкой, хоть и было ей очень трудно, как, вероятно, бывает всегда, если имеешь дело с ярким талантом.
За пять дней, проведенных им в Петербурге, в основном у нас, я измоталась, но готова была все терпеть, так как понимала, что к нему нужен особый подход – сугубо деликатный. Ведь жизнь его была трудной, как у всякого подвижника и фанатика, а он – Татлин!
К сожалению, чувство зависти и ревности к успехам других художников-новаторов все больше приводило Татлина к тяжелым переживаниям и странным поступкам, несмотря на то что он понимал и ценил собственные творческие возможности. Он хотел быть единственным и неповторимым, но Маяковский, Малевич и другие также были неповторимыми, искали и показывали в своих произведениях пути избавления искусства от скверны пошлости и штампа.
В искусстве Владимир Евграфович Татлин никогда не шел дорогой компромиссов, и поэтому было у него много противников и жилось ему порой очень трудно.
1) Валентина Ходасевич "Портреты словами": https://dom-knig.com/read_184985-1
Comments