"How the Greatcoat is made"“ Gogol" - an article by literary critic Boris Eichenbaum, published in 1919 in the collection "Poetics". In it, Eichenbaum analyzes the novel "the Overcoat" by N. V. Gogol. This article has largely defined the ideology of Russian formalism ; it has influenced literary critics (more broadly, representatives of the Humanities in General) and non-members of this field, including opponents of this approach.
If, starting with Belinsky, in Russian criticism and literary criticism, Gogol's "Overcoat" is usually interpreted as a humanistic work about the fate of a little man, Eichenbaum suggested that the literary text of the story itself should be considered.
Analyzing it, he shows that the main narrative is sustained in a comic key, and the humanistic line is transmitted only through a secondary anonymous character, a young official who, after hearing Akaky Akakievich say " Leave me, why do you offend me?", realized" how much inhumanity there is in a person " (and this episode was not in the early drafts of the story). Eichenbaum draws attention to the deliberate melodramatic nature of this episode, which does not agree well with the General style of the work.
Considering this General style of "Overcoat", Eichenbaum showed how Gogol uses the techniques of literary grotesque: the story is distinguished by numerous puns and disproportionate details, which, in particular, include the full name of the main character and his speech, and this grotesque fits perfectly into the fantastic finale of"Overcoat", which is the subject of controversy among researchers of Gogol's work. [1]
The interweaving of motives and their motivations is the organizing beginning of a primitive novel. This is also true in relation to the comic novel — the basis is an anecdote, abounding in itself, outside of the story, comic provisions.
The composition becomes completely different if the plot itself, < ... > ceases to play an organizing role, that is, if the narrator somehow puts himself in the foreground, as if only using the plot to interweave individual stylistic techniques. The center of gravity from
the plot (which is reduced to a minimum here) is transferred to the techniques of the tale, the main comic role is given to puns, which are sometimes limited to simple wordplay, then develop into small anecdotes. Comic effects are achieved in the manner of a fairy tale. Therefore, for the study of this kind of composition, it is these "little things" that are interspersed with the presentation that are important — so if you remove them, the structure of the Novella
falls apart. "How the Greatcoat is made"“ Goldeneye's»
B. M. Eichenbaum belonged to the "formal school". Formalists were interested in the specifics of literature, they suggested paying attention to techniques, and not considering the story from the point of view of a humanistic work about the fate of a small person. One of the main techniques used by N. V. Gogol in the story is puns. They can be built either on hidden absurdity, or on sound similarity(Sound Comedy ("Akaky Akakievich»)causes monotony that begins to resemble a "nickname"), or on etymological wordplay(First of all, these are speaking surnames. The surname Bashmachkin did not immediately become the final version. It, unlike other alternatives, contained a reason for creating a pun (these are diminutive suffixes, and a large articulatory expressiveness that creates a sound gesture, and what stands out immediately-consonance with the Shoe)). [2]
The plot of N. V. Gogol has only external significance and therefore is static in itself, and the real dynamics appear in the construction of the tale. In the story, the main place is occupied by a comic tale with all the techniques of language play characteristic of the writer, combined with pathetic recitation and forming a second layer, as it were, accepted by critics as a basis. Speaking about a fairy tale, the literary critic wrote that it is possible to distinguish between two comic types: narrating (Here the figure of the narrator is traced) and reproducing (it is Important how the narrator speaks). The composition of N. V. Gogol is not defined by the plot. B. M. Eichenbaum noted that N. V. Gogol was distinguished by a special ability to pronounce his "things", while highlighting two main techniques in his reading: "either pathetic, melodious recitation, or-a special way of acting out a mimic tale" [2]. The composition is based on a story that is not narrative, but mimic-declamatory, that is, the performer is hidden behind the printed text of the story. The introduction first begins with a businesslike tone ("in the Department"), after which it is abruptly changed by exaggerated irritability and sarcasm. Despite the fact that the main events have not even begun, an anecdote already appears in the story ("I don't remember any city"). Once again, the business tone comes first ("one official served in one Department"), which is again replaced by the presence of the author. B. M. Eichenbaum notes how N. V. Gogol places accents that reflect emotional power and bring Comedy. For example, when describing the main character, the writer calls his face "hemorrhoid"at the very end. This accent appears due to the techniques of rhythmic growth and consonant endings of words ("ryabovat"-"reddish"-"podslepovat"), built on the principle of sound semantics(The phenomenon of sound semantics in the language of N. V. Gogol means the sound shell of a word, which becomes significant in the playwright's speech, regardless of the logical or material meaning. Articulation and its acoustic effect are brought to the fore as an expressive technique, so the writer liked to use sonorous names, speaking surnames, first names). The personal tone with all the techniques of the tale is embedded in the story and takes on the character of a grotesque grimace or grimace [2], which prepares the transition to a pun with a speaking surname and an anecdote about the birth and baptism of Akaky Akakievich. The anecdote ends with a business-like phrase that gives the impression of playing with a narrative form and concealing a pun ("this is how Akaky Akakievich happened").[2] the Construction of the "Overcoat" from a simple anecdote to a grotesque occurred after the comic tale suddenly ended with a sentimental and melodramatic digression, which prepared the "fantastic ending", which was taken as a sincere intervention of the "soul". This interpretation destroys the entire artistic intent of the story, since the manner of likening a separate judgment to the psychological content of the author's soul is a false path for science.[2] a work of Art is always made up, so there is simply no room for "soulful empiricism". And for contrast to the comic tale and to affirm the grotesque, the playwright includes an episode in the story ("...he shuddered in his lifetime, seeing how much inhumanity there is in man").
After this episode, the writer again returns to the business, then to the "chatty" [2] tone. The drawing indicated in the first part, in which "a pure anecdotal tale is intertwined with melodramatic and solemn recitation, defines the entire composition of the overcoat as grotesque"[2]. The grotesque style requires that the situation described be in a world that is closed to the point of fantasy, and that this is done in order to open up space for playing with reality. In an anecdote about an official, it is important for the playwright to show a fantastically limited world, where the Creator of the word can "violate the usual proportions of the world" [2].According to the laws of this world, a new overcoat becomes an important event(grotesque: "he ate spiritually, carrying in his mind the eternal idea of a future overcoat").The hero's death is told as grotesquely as his birth: the writer alternates comic and tragic details with the sudden "at last poor Akaky Akakievich gave up the Ghost". And after all this, a new melodramatic recitation (a method of reproducing a fairy tale), returning to the "humane" place ("and Petersburg was left without Akaky Akakievich, as if it had never been there").The end of the story is the apotheosis of the grotesque. The anecdote unfolded in the finale, where the main character was a Ghost(a reverse grotesque technique), returned the initial purely comic tale with all its techniques.
In conclusion, would like to say that from the article "how to make" a Greatcoat“ Gogol", which largely established the ideology of formalism, began the process of developing scientific methods for analyzing literary texts.
Resources:
1. information about the creation of the article is taken from the Internet resource: https://ru.wikipedia.org/wiki/How To Make Gogol's"Overcoat"
2. the Analysis is based on the article by B. M. EICHENBAUM. "How GOGOL's OVERCOAT is MADE": http://www.opojaz.ru/manifests/kaksdelana.html
Б. М. ЭЙХЕНБАУМ. «КАК СДЕЛАНА „ШИНЕЛЬ“ ГОГОЛЯ»
«Как сделана „Шинель“ Гоголя» — статья литературоведа Бориса Эйхенбаума, опубликованная в 1919 году в сборнике «Поэтика». В ней Эйхенбаум анализирует повесть «Шинель» Н. В. Гоголя. Эта статья во многом определила идеологию русского формализма ; она оказала влияние на литературоведов (если шире, на представителей гуманитарных наук в целом) и не относящихся к данному направлению, включая противников подобного подхода.
Если, начиная с Белинского, в русских критике и литературоведении «Шинель» Гоголя принято трактовать как гуманистическое произведение о судьбе маленького человека, Эйхенбаум предложил рассматривать, собственно, сам литературный текст повести.
Анализируя его, он показывает, что основное повествование выдержано в комическом ключе, а гуманистическая линия передаётся только посредством второстепенного анонимного персонажа, молодого чиновника, который услышав, как Акакий Акакиевич говорит «Оставьте меня, зачем вы меня обижаете?», понял, «как много в человеке бесчеловечья» (причём в ранних черновиках повести этого эпизода не было). Эйхенбаум обращает внимание на нарочитую мелодраматичность этого эпизода, плохо согласующуюся с общей стилистикой произведения.
Рассматривая эту общую стилистику «Шинели», Эйхенбаум показал, как Гоголь пользуется приёмами литературного гротеска: повесть отличают многочисленные каламбуры и несоразмерные детали, к которым, в частности, относится полное имя главного героя и его речь, и в этот гротеск прекрасно вписывается являющийся предметом споров исследователей творчества Гоголя фантастический финал «Шинели». [1]
Сплетение мотивов и их мотивации — вот организующее начало примитивной новеллы. Это верно и по отношению к новелле комической — в основу кладётся анекдот, изобилующий сам по себе, вне сказа, комическими положениями.
Совершенно иной становится композиция, если сюжет сам по себе, <…> перестает играть организующую роль, то есть если рассказчик так или иначе выдвигает себя на первый план, как бы только пользуясь сюжетом для сплетения отдельных стилистическихприёмов. Центр тяжести от сюжета (который сокращается здесь до минимума) переносится на приемы сказа, главная комическая роль отводится каламбурам, которые то ограничиваются простой игрой слов, то развиваются в небольшие анекдоты. Комические эффекты достигаются манерой сказа. Поэтому для изучения такого рода композиции оказываются важными именно эти «мелочи», которыми пересыпано изложение — так что стоит их удалить, строение новеллы распадается.
Б. М. Эйхенбаум. «Как сделана „Шинель“ Гоголя»
Б.М. Эйхенбаум принадлежал к «формальной школе». Формалистов интересовала специфика литературы, они предлагали обратить внимание на приемы, а не рассматривать повесть с точки зрения гуманистического произведения о судьбе маленького человека. Одним из основных приемов, которые использовал Н. В. Гоголь в повести,- каламбуры. Они могут быть построены либо на скрытом абсурде, либо на звуковом сходстве(Звуковой комизм(«Акакий Акакиевич»)вызывает однообразие, которое начинает напоминать «прозвище»), либо на этимологической игре словами(Прежде всего, это говорящие фамилии. Фамилия Башмачкин не сразу стала окончательным вариантом. В ней, в отличие от других альтернатив, содержался повод для создания каламбура (это и уменьшительные суффиксы, и большая артикуляционная выразительность, создающая звуковой жест, да и то, что выделяется сразу-созвучие с башмаком) ). [2]
Сюжет у Н.В. Гоголя имеет значение только внешнее и потому сам по себе статичен, а настоящая динамика появляется в построении сказа. В повести главное место занимает комический сказ со всем свойственными писателю приемами языковой игры, соединенной с патетической декламацией и образующей как бы второй слой, принятый критиками за основу. Говоря о сказе, литературовед писал, что можно различать два его комических рода: повествующий (Здесь прослеживается сама фигура рассказчика) и воспроизводящий(Важно, как говорит рассказчик). Композиция у Н.В. Гоголя не определена сюжетом. Он брал одно комическое положение, служащее началом для исследования комических приемов. Б.М.Эйхенбаум отмечал, что Н.В. Гоголь отличался особым умением произносить свои «вещи», при этом выделяя два главных приема в его чтении: «или патетическая, напевная декламация, или -особый способ разыгрывания, мимического сказа» [2]. В основе композиции лежит сказ не повествовательный, а мимико-декламационный, то есть исполнитель скрывается за печатным текстом повести. Вступление сперва начинается с делового тона («В департаменте»), после чего происходит его резкое изменение преувеличенной раздраженностью и сарказмом. Несмотря на то, что основные события еще даже не начались, в повести уже появляется анекдот («не помню, какого –то города»). Снова на первое место вступает деловой тон («в одном департаменте служил один чиновник»), вновь сменяющийся уже присутствием автора. Б.М. Эйхенбаум отмечает, как Н.В. Гоголь расставляет акценты, отражающие эмоциональную силу и привносящие комичность. Например, описывая главного героя, писатель в самом конце называет его лицо «геморроидальным». Этот акцент появляется благодаря приемам ритмического нарастания и созвучным окончаниям слов («рябоват»-«рыжеват»-«подслеповат»),построенные на принципе звуковой семантики(Под явлением звуковой семантики в языке Н.В. Гоголя подразумевается звуковая оболочка слова, которая становится в речи драматурга значимой независимо от логического или вещественного значения. Артикуляция и ее акустический эффект выдвигаются на первый план, как выразительный прием, поэтому писатель любил использовать звучные названия , говорящие фамилии, имена). Личный тон со всеми приемами сказа внедряется в повесть и принимает характер гротескной ужимки или гримасы [2], что подготавливает этим переход к каламбуру с говорящей фамилией и к анекдоту о рождении и крещении Акакия Акакиевича. Анекдот заканчивается на фразе делового тона, производящей впечатление игры с повествовательной формой и скрывающей каламбур («таким образом и произошел Акакий Акакиевич»).[2] Возведение «Шинели» из простого анекдота в гротеск произошло после того, как комический сказ внезапно оборвался сентиментально-мелодраматическим отступлением, что и подготовило «фантастическую концовку», принятую за искреннее вмешательство «души». Этим толкованием разрушается весь художественный замысел повести, так как манера уподоблять отдельное суждение психологическому содержанию авторской души- ложный путь для науки.[2] Художественное произведение всегда придумано, поэтому там просто нет места для «душевной эмпирики». И для контраста к комическому сказу и для утверждения гротеска драматург включает в повесть эпизод («…содрогался он на веку своем, видя, как много в человеке бесчеловечья»).
После этого эпизода писатель вновь возвращается то к деловому, то к «болтливому» [2] тону. Рисунок, обозначившийся в первой части, в котором «чистый анекдотический сказ переплетается с мелодраматической и торжественной декламацией, определяет и всю композицию шинели как гротеска»[2]. Стиль гротеска требует, чтобы описываемое положение было в замкнутом до фантастичности мире и чтобы делалось это с целью открыть простор для игры с реальностью. В анекдоте о чиновнике драматургу важно показать именно фантастически-ограниченный мир, где творец слова может «нарушать обычные пропорции мира» [2].Новая шинель по законам этого мира становится важным событием(гротеск: «он питался духовно, нося в мыслях вечную идею будущей шинели»).Смерть героя рассказана так же гротескно, как и его рождение: писатель чередует комические и трагические подробности с внезапным «наконец бедный Акакий Акакиевич испустил дух». И после всего этого новая мелодраматическая декламация(-прием воспроизводящего сказа), возвращающая к «гуманному» месту(«И Петербург остался без Акакия Акакиевича , как будто бы в нем его никогда и не было»).Конец повести-апофеоз гротеска. Развернутый в финале анекдот, где главным героем выступил призрак(прием обратного гротеска),вернул начальный чисто-комический сказ со всеми его приемами.
В заключение хотелось бы сказать, что со статьи «Как сделана „Шинель“ Гоголя», во многом установившей идеологию формализма, начался процесс разработки научных методов анализа художественного текста.
Ресурсы:
1. Информация о создании статьи взята с интернет-ресурса: https://ru.wikipedia.org/wiki/Как_сделана_«Шинель»_Гоголя
2. Анализ проведен по статье Б. М. ЭЙХЕНБАУМ. «КАК СДЕЛАНА „ШИНЕЛЬ“ ГОГОЛЯ»: http://www.opojaz.ru/manifests/kaksdelana.html
Comments