Any historical period marked by milestones of political change offers its own ideals, by which one can judge, if not the intentions of the majority, but at least the vector of social aspiration[5]
Depending on the peasant, social worker, employee, there were different ideals and different norms of femininity. But in General, at the level of political icons, this is a new proletarian, a woman who ties a handkerchief not under her chin, but on the back of her head, that is, in a new way. This was evident on posters, on stamps, and in most visual images: a red scarf tied at the back is a symbol of liberation.[5]
Although in many ways the woman was considered a companion of the man as the main proletarian, but women themselves in many ways perceived their new role, their new position in society, that "we participate in production, we are significant." [7]
It should be noted that both Kollontai and Gladkov wrote in 1923-24. By the end of the twenties, when "the type of woman who is more focused on motherhood begins to win the approval of (management)," significant changes occur in writing approaches . This trend is confirmed in the thirties, when, in accordance with party resolutions, Soviet women, freed from the yoke of the old regime, had to become more feminine. [6]
If a man did not fulfill his duties, engage in public activities, participate in subbotniks, restore the state, build, participate in industrialization, the party leader was a woman-a person imbued with an idea, ideology. And a woman who inspires and encourages a man is already an idea of enlightenment and at the same time a kind of agent of the party.[5]
The change in ideological attitudes was immediately reflected in Soviet literature, which increasingly became the mouthpiece of the party. The image of a female activist began to be brought to the point of absurdity, what was admired in the early twenties, in the thirties looked like an anachronism. Such, for example, are the images of women activists in A. Tolstoy's story "the Viper “and in B. Lavrenev's” woodcut “ — the heroine of the latter walks in a leather jacket, shakes a revolver and responds to all critical comments (not without pride) that”we did not finish universities".[7]
"Women's rights have not been ignored. Soviet women even more than the European, was pulled with a triple, and even quadruple the load. Salaries in the USSR were so low that women could not help working, and, because of the misunderstood principle of gender equality, sometimes performed the hardest physical work.[1]
In 1918, A. M. Kollontai proposed the creation Of commissions for agitation and propaganda among women workers at the party committees of the RCP (b) in the field and commissariats in the center, the so-called "predecessors" of women's departments. As a result, the Commissions lasted for about a year, and in 1919 the women's Department of the Central Committee of the CPSU (b) Was created on their basis at the Central Committee of the Communist party.
[8]
An important force in the formation of the new Soviet woman was the press: the Central party Newspapers and magazines were designed to maximize the involvement of the Keeper of the home, economically unfree and dependent on her husband zheshchina-previously, in the women's labor movement. Many thematic journalistic works of women ideologues of that time were published separately-in pamphlets or appendices to existing women's magazines or popular publications.[7]
Scientific and religious propaganda was no less active — thematic cycle lectures for women "Church and state in Soviet Russia", "how Communists look
at religion", "Religion and morality under the old and new system"were held. The special emphasis on women's religiosity, or rather, the departure from it, was explained by the fact that the Patriarchal religion, according to the Soviet authorities, imposed old and outdated views on the role of women, mothers and workers in the family and social hierarchy, which diverged from the new ideology.
In his article "Priests still work", A. M. Kollontai writes that the Church has outlived its usefulness as a social institution and has been replaced by clubs, libraries, meetings, lectures, and so on. Nadezhda Krupskaya will also support the topic of anti-religious propaganda in her articles: for example, in "Worker and religion" She will note that women's commitment to the Church is due to their low level of education and ignorance. "There are more literate men, more who went to school, more who are used to books, "he wrote in anti-Religious propaganda in 1929.
Anyway, by the beginning of the 30s, the image of the new Soviet woman "developed". In the social and political arena, a heroine involved in the construction of a new society, no longer bound by such close ties with the institutions of family and marriage, and not subject to Church influence, appeared. It is educated, ready and willing to develop in different directions, and feels like a supporter of General class interests, part of the General labor movement.
[8] [4]
Girl with a paddle
Such harmonious figures have long inspired Soviet artists. You can recall one of the main symbols of Gorky Park – "Girl with a paddle" - the very first, 12-meter, erotic strong Nude, which Stalin did not like. "Remove it," he said. And the beauty was taken to Lugansk, where she eventually died in the Patriotic war from shelling. And Shadr fashioned a new one, smaller-8m, less monumental in shape.
It decorated the Central fountain of the Park.
The first twelve-meter sculpture "girl with a paddle" appeared in 1935 in Moscow's Gorky Park. The author was Ivan Shadr, who modeled Krasin, Marx and Lenin. In 1927, he created the classic Soviet article "Cobblestone-the weapon of the proletariat".[4]
[4] [2]
The model for the" girl with a paddle " was gymnast Vera Voloshina. The girl was so shy to pose Nude that she demanded the presence of Shadr's wife at the sessions.[2]
However, the sculpture did not last long: the critics did not like it. Here is how it was described in the collection "Problems of landscape architecture", published in 1936: "the inclusion of architectural and sculptural forms in the Park's ensemble deserves Every approval. At the same time, in this area in the Park is not all well. For example, the figure of a girl with an oar (by the sculptor [4] Shadr), which forms one of the new fountains in the Park, does not create a valuable image of a Soviet athlete and is not free from some elements of erotic order and excessive stylization." Soon sadovskoy "Girl with a paddle" were removed and "exiled" in Luhansk Park.[2]
The first iodkovskaya "girl with a paddle" was installed at the electric stadium in Cherkizovo in 1935. If the sculpture of Shadr could be mistaken for an ancient Greek statue, then the pose of the athlete performed by yodko looks, on the one hand, somehow very playful, and on the other-strange. In her right hand, of course, is an oar. With her left hand, the gym girl coquettishly holds on to the bottom edge of her underpants.[3]
(R. R. Iodko "The Girl with the Paddle" (1935-1936)) [3]
Also in April 2011, a copy of the sculpture was exhibited in the Tretyakov gallery on Krymsky Val. At the same time, the Director of Gorky Park Sergey Kapkov said that the sculpture will be restored in the Park.[3]
(One of the replicated variations of "Girls (women) with a paddle" (Moscow, Gorky Park))
[3]
In General, all these girls with oars, which could be found in many city parks of the Soviet Union, copied from the eponymous statue of Romualdo Romualdovich Iodko, which he created for the water stadium "Dynamo".
However, his girlfriend looked more decent for that time - in a bathing suit.[4]
[4]
Sources:
Woman as dissent
Woman as dissent https://www.svoboda.org/a/28925140.html
How the sculpture "girl with a paddle" appeared" https://zen.yandex.ru/media/emperia/kak-poiavilas-skulptura-devushka-s-veslom-5c386009b4150800aa729961
Girl with a paddle https://ru.wikipedia.org/wiki/Девушка_с_веслом#Работы_И._Д._Шадра
Soviet Venus: Komsomol, the sportswoman, and simply beauty https://tanjand.livejournal.com/3185768.html
Male and female ideals in the 1920s-30s in the USSR https://www.svoboda.org/a/265494.html
A woman or friend? The ideal of a new Soviet woman in the 20s-30s http://www.a-z.ru/women_cd1/html/borodini.htm
Ideology of feminism in the USSR https://diletant.media/articles/35755120/
Photos of girls in their 20s
Идеал девушек 1920-1930.
Любой исторический промежуток, помеченный вехами политических перемен, предлагает свои собственные идеалы, по которым можно судить, если не о намерениях большинства, но хотя бы о векторе социальной устремленности.
В зависимости от крестьянки, общественницы, служащей разные были идеалы и разные нормы женственности. Но в целом на уровне икон политических это — новая пролетарка, женщина, которая завязывает платок не под подбородком, а на затылке, то есть по-новому. Это проявлялось и на плакатах, и на марках, на большинстве визуальных образов: красная косынка, повязанная сзади, — символ освобождения.
Хотя во многом женщина считалась соратницей мужчины как главного пролетария , но сами женщины во многом восприняли свою новую роль, свое новое положение в обществе, что «мы участвуем в производстве, мы значимы». (1)
Необходимо отметить, что как Коллонтай, так и Гладков писали в 1923-24 гг. К концу двадцатых годов, когда “начинает завоевывать одобрение (руководства) тип женщины, более ориентированный на материнство”, в писательских подходах происходят существенные перемены . Эта тенденция утверждается в тридцатые годы, когда, в соответствии с партийными резолюциями, советские женщины, освобожденные от гнета старого режима, должны были стать более женственными.
если мужчина не выполнял свои обязанности,в субботниках принимать участие, восстанавливать государство, строить, участвовать в индустриализации, проводником партии становилась женщина— тот человек, который проникается идеей, идеологией. И уже женщина, которая вдохновляет, поощряет мужчину — это уже идея просвещения и одновременно агент партии своего рода.
Смена идеологических установок сразу же нашла отражение в советской литературе, которая все больше превращалась в рупор партии. Образ женщины активистки стал доводиться до абсурда, то, что вызывало восхищение в начале двадцатых годов, в тридцатые выглядело уже анахронизмом. Таковы, например, образы женщин-активисток в рассказе А. Толстого “Гадюка” и в “Гравюре на дереве” Б. Лавренева — героиня последнего ходит в кожанке, трясет наганом и на все критические замечания отвечает (не без гордости), что “мы университетов не кончали”. (2)
"Не остались без внимания и права женщин. Советские женщины еще больше, чем европейские, тянули на себе тройные, а то и четверные нагрузки. Зарплаты в СССР были настолько низкими, что женщины не могли не работать, причем, из-за превратно понятного принципа равенства полов, иногда выполняли тяжелейшую физическую работу.
В 1918 году А. М. Коллонтай предлагается создание Комиссий по агитации и пропаганде среди работниц при партийных комитетах РКП (б) на местах и комиссариатах в центре, так называемых «предшественниц» женотделов. В итоге Комиссии просуществовали около года, а уже в 1919 на их базе при Центральном комитете коммунистической партии был создан Женотдел ЦК ВКП (б). Первой его председательницей стала Инесса Арманд.
Важной силой в формировании новой советской женщины стала пресса: центральные партийные газеты и журналы были призваны максимально вовлечь хранительницу домашнего очага, экономически несвободную и зависимую от мужа жещину — ранее, в женское рабочее движение. Многие тематические публицистические произведения женщин-идеологов того времени выходили отдельно — брошюрами или же приложениями к существующим женским журналам или популярным изданиям.
Не менее активно разворачивалась и научно-религиозная пропаганда — проводились тематические цикловые лекции для женщин «Церковь и государство в Советской России», «Как смотрят коммунисты на религию», «Религия и мораль при старом и новом строе». Особенный акцент на женскую религиозность, а точнее, уход от нее, объяснялся тем, что патриархальная религия, по мнению советских властей, насаждала старые и несовременные взгляды на роль женщины, матери и работницы в семейной и в общественной иерархии, расходившиеся с новой идеологией.
В своей статье «Попы еще работают» А. М. Коллонтай пишет о том, что церковь изжила себя как социальный институт и ей на смену пришли клубы, библиотеки, митинги, лекции и прочее. Тему антирелигиозной пропаганды поддержит в своих статьях и Надежда Крупская: например, в «Работнице и религии» она отметит то, что приверженность к церкви у женщин объясняется их низким уровнем образования и невежественностью. «Среди мужчин больше грамотных, больше ходивших в школу, больше привычных к книге», — напишет в «Антирелигиозной пропаганде» в 1929 году.
Так или иначе, к началу 30-х годов образ новой советской женщины «сложился». На общественно-политической арене появилась вовлеченная в строительство нового общества, больше не связанная такими тесными узами с институтами семьи и брака и не подверженная церковному влиянию героиня. Она образована, готова и хочет развиваться в разных направлениях и ощущает себя сторонницей общеклассовых интересов, частью общего рабочего движения.
Девушка с веслом
Вот такие гармоничные фигуры долго вдохновляли советских художников. Можно вспомнить один из главных символов Парка Горького – «Девушку с веслом» - самую первую, 12-метровую, эротичную крепкую ню, которая не понравилась Сталину. «Убрать», —сказал он. И красавицу увезли в г Луганск, где она со временем погибла в Отечественную от артобстрела. А Шадр вылепил новую, поменьше – 8м, менее монументальную по формам.
Она украшала центральный фонтан парка.
Первая двенадцатиметровая скульптура "Девушка с веслом" появилась в 1935 году в московском Парке Горького. Автором был Иван Шадр, который смоделировал Красина, Маркса и Ленина. В 1927 году он создал классическую советскую статью "Булыжник-оружие пролетариата".
[2] [4]
Моделью для" девушки с веслом " стала гимнастка Вера Волошина. Девушка так стеснялась позировать обнаженной, что требовала присутствия жены Шейвера на сеансах.[2]
Однако скульптура просуществовала недолго: критикам она не понравилась. Вот как это было описано в сборнике "Проблемы ландшафтной архитектуры", изданном в 1936 году: "включение архитектурных и скульптурных форм в ансамбль парка заслуживает всяческого одобрения. В то же время в этом районе в парке не все благополучно. Например, фигура девушки с веслом (скульптор Шадр), которая образует один из новых фонтанов в парке, не создает ценного образа советского спортсмена и не свободна от некоторых элементов эротического порядка и излишней стилизации." Вскоре садовские " девушки с веслом "были сняты и" сосланы " в Луганский парк.[2]
[4]
Первая Лобковская "девушка с веслом" была установлена на электрическом стадионе в Черкизове в 1935 году. Если скульптуру Шадра можно было принять за древнегреческую статую, то поза атлета в исполнении Йодко выглядит, с одной стороны, как-то очень игриво, а с другой-странно. В правой руке у нее, конечно, весло. Левой рукой гимнастка кокетливо придерживает нижний край трусов.[3]
(Р. Р. Иодко «Девушка с веслом» (1935-1936)) [3]
Также в апреле 2011 года копия скульптуры была выставлена в Третьяковской галерее На Крымском Валу. В то же время директор Парка Горького Сергей Капков заявил, что скульптура будет восстановлена в парке.[3]
(Одна из тиражируемых вариаций "девушки (женщины) с веслом" (Москва, Парк Горького))
[3]
В общем, все эти девушки с веслами, которых можно было встретить во многих городских парках Советского Союза, скопированы с одноименной статуи Ромуальдо Ромуальдовича Иодко, которую он создал для Водного стадиона "Динамо".
Впрочем, его подружка выглядела более прилично для того времени-в купальнике.[4]
[4]
Comments