Sergiy Bulgakov (1871-1944) was one of the most important Russian Orthodox theologians of the last century. His theological system (Sophiology) is one of the most detailed and comprehensive attempts to create a new, Orthodox systematic theology, developed in cooperation with Western philosophical and theological movements. His first major work on theology, The Unfading Light (1917), includes an early Orthodox critique of radical Christian transhumanism, proposed by Nikolai Fedorovich Fedorov (1829-1903). Fedorov has developed a report on the prospects of humanity for technologically facilitated eschatology.
In recent years, there has been a surge of publications in religious and scientific literature on the interrelated topics of genetic engineering, artificial human improvement, radical life extension and transhumanism.
Aspects of modern transhumanist thought go back to the nineteenth century and beyond, and one of the significant predecessors was Nicholas Fedorovich Fedorov.
His thesis that humanity can and should strive for a technologically facilitated victory over death (including even the technologized resurrection of our deceased ancestors) resonates with some areas of transhumanist thought today.Just as many Christian scientists distrust modern transhumanism and criticize it, Fedorov's ideas attracted critical attention at the time and soon after. One of these assessments was published in 1917 by Sergiy Bulgakov (1871-1944), who was one of the most prominent Russian Orthodox theologians of the last century.
Fedorov believes that humanity will achieve peace and a sense of common kinship only through commitment to a common cause that is truly worthy and achievable by them, and the only suitable candidate reason is the final defeat of mortality.
Fedorov considers this defeat complete when people are no longer subjected to death, and our deceased ancestors come back to life.
Moreover, he sees it as something that should be realized thanks to the technological progress of mankind, acting in accordance with divine providence, but not with special divine intervention. The eschaton will involve bringing the dead back to life according to God's plan revealed in the Holy Scriptures, but God will accomplish this with the help of human technology, not miracles. It is our work as human beings to realize the divine plan through joint actions among ourselves aimed at fulfilling this common task.
The technologized resurrection in Fedorov's eyes involves the colonization of a wider cosmos; the reborn universal humanity will need something more than just planet Earth as a home, and therefore our species will have to spread to other planets, a process that, in his opinion, was also part of God's plan for Dolaparian humanity.
Fedorov is committed to the truth of Christianity. His belief in a literally existing God who really intends the universal bodily resurrection of man plays a key role in his thinking, as do other explicitly Christian doctrines.
God is the creator of the natural world and originally intended mankind to exercise conscious control over it. 
Nevertheless, in its current fallen state, our earthly environment is controlled instead by blind forces; accordingly, the so-called "natural" laws operate largely outside of God's original plan, largely to the detriment of humanity. Fedorov's concept of the fall basically corresponds to the standard Eastern Orthodox understanding of this doctrine, with its emphasis on the fact that Adam's offspring inherited a tendency to biological death and incoherent and disharmonious relations with nature-both with our own bodily nature (for example, uncontrollable passions) and with the external natural world.
And for Fedorov, the most significant feature of the fall is not our moral weakness, but rather our lack of control over external nature and its laws, a sharp weakening of the rational management of man by the planet, which was the original intention of God.
This terrible state of affairs is compounded in our time by our selfish appropriation of the resources of the earth for our own base purposes. Fedorov complains that "people have caused every possible evil to nature (exhaustion, destruction, predatory exploitation) and to each other (inventing the most disgusting tools and instruments of mutual extermination). Even roads and other means of communication - the pride of modern man - serve only strategic and commercial purposes, war and profit.”
Our tendencies towards individualism lead to alienation between people, alienation between people and society as a whole (manifested in a deeply inappropriate sense of nationality), between people and nature and, most importantly, between living people and their deceased ancestors.
We need to participate in a collective project to develop our intelligence and our mastery of science and technology to such an extent that we can overcome the laws of nature and impose the divine human will on our planet. 
The preliminary stages of this project will include the implementation of new social policies, such as compulsory public education and collective marriage management. The introduction of human control over natural forces must be complete so that the whole course of nature can be directed to the benefit of man, from domination over the weather to control over the increasingly exalted spheres of creation. This process will also include a complete reconstruction of how we look at the essence and significance of a scientific enterprise.
God's plan was for humanity to develop conscious, complete control over the natural world, so that we would not violate His will in dominating nature, but fulfill it and in this regard reverse one of the consequences of the fall.Thus, a truly significant science, human science, rightly aimed at achieving purely human goals, should have as its goal the victory over the great enemy of humanity-death.
As lоng as the goal of science is to solve the problems of causes in general, it remains concerned exclusively with the question“ "Why does the existing exist?”This is an unnatural, completely artificial question, while it would be quite natural to ask“ "Why do the living die?” Due to the lack of fraternity, this question is not raised and is not even perceived as requiring research. Nevertheless, this is the only object of research that could give meaning to the existence of philosophers and scientists who would cease to be a caste in order to become a temporary commission for a specific purpose.
These grandiose efforts will require large-scale, new human cooperation, which will lead to the cessation of both civil unrest and interstate armed conflicts."The obstacle to building a moral society is the absence of a cause or task important enough to absorb all the energy of those who are currently spending it on discord."
The defeat of death is the only effort that can be so sublime as to turn us forever away from both civil strife and foreign wars. This victory, to be complete, must consist of two components: (1) that thanks to technological progress, no one will have to die again, and (2) that thanks to technological progress, we will develop means to restore the bodies of our dead ancestors and thereby raise them from the dead.
Then one could ask: where are we going to put everyone? On top of the living people, there will be hundreds of millions of dead who will need to be brought back, and the earth will eventually run out of both space and resources. But this simply points to another component of Fedorov's vision, namely
the need to colonize other worlds, thereby fulfilling God's plan to expand the reach of humanity beyond the earth and into heaven.God's plan, he suggests, was for man to use the earth as a launching pad for the development of human nature and human science to such an extent that we could safely leave the earth behind and adapt to radically different conditions.
Mortality is an inductive conclusion. We know that we are descendants of many deceased ancestors. But no matter how large the number of the deceased, this cannot be the basis for an irrefutable acceptance of death, because it would entail the rejection of our filial duty. Death is a property, a condition caused by causes; it is not a quality that determines what a person is and should be. We know no more about the essence of death, real death, than we do about real life. However, by limiting our knowledge to the phenomena of life, we narrow the field of our actions; while rejecting the proud right to decide what death really is, we expand the field of our actions, we become executors of God's will and instruments of Christ in the cause of universal resurrection.
Bulgakov begins his assessment with a question on which, in his opinion, Fedorov spends too little time, namely about the true nature of life and death. Bulgakov writes:
"It is necessary to highlight the very essence of the question of resurrection as it is posed in the Philosophy of the General Task. What is life and what is death? The lack of clarity on this fundamental issue introduces deplorable ambiguity and uncertainty into the entire Fedorov doctrine. And the answer to this question begins to form two possibilities: either the human body is just a machine, a mechanical automaton, and death is only its destruction and decomposition, or a spirit lives in it that animates the body and connects with it, and for this reason death is an unnatural disintegration of the union of spirit and body."
In other words, a disembodied spirit cannot revive its own corpse. Bodily resurrection can only happen through divine intervention, not human power.
Thus, the central line of Bulgakov's criticism is that Fedorov neglected to consider the prospects of a technologized resurrection in the light of a developed Christian theological anthropology. As soon as the nature of life and death and the relationship between spirit and body are clarified in dialogue with Scripture and tradition, it will be possible to show that the scheme outlined by Fedorov is really impossible. It can also be shown that, even if it were possible, it would lead to a greatly weakened vision of human immortality, far from the transfigured state described in the Bible. In this regard, Bulgakov also disputes Fedorov's concession to materialism, according to which the resurrection of the dead should be theoretically possible even with a completely physicalist ontology. Bulgakov believes that this would also be impossible, although for different reasons than those referred to, defending the impossibility of a technologized resurrection within the framework of Christian anthropology. A problem with
from the materialist point of view, it is primarily connected with the continuity of identity; for a materialist, there is no guarantee that by putting together the parts that made up his ancestor, you will thereby return this particular ancestor.
Resurrection presupposes not only complete similarity, but also numerical identity: not two identical copies of the same model, in fact completely alien to each other, but the restoration of the same, unified life.Thus, even from a materialistic point of view, a technologized resurrection can only lead to non-human external copies of our deceased loved ones, which is a terrifying prospect.
“The very idea of forcibly awakening the dead from their rest or that the world is overrun by some kind of vampires, embodied by the inhabitants of the astral world, contains something nauseating and mystically disgusting, reminiscent of necromancy."
Ontologically speaking, Fedorov's model is not really an example of God-human synergy, but simply a human creation -even if it is supposedly intended by God. For God has no permanent, joint participation or direct role that he could play in the resurrection of the dead. This is a work of human ingenuity, carried out as a result of interhuman cooperation in the reorientation of science and technology.
Relevance for Christian dialogue with
Modern Transhumanism
Nevertheless, Fedorov's work and the main elements of Bulgakov's criticism on this matter, which is important, foreshadow what transhumanism can lead to. How so? Because the inevitable failure of naturalistic attempts at transhumanistic victory over death, combined with an empirical test of human survival after bodily death, may lead to the revival of something similar to Fedorov's vision, as well as theurgical practices that will be deemed necessary to achieve it. That is, as soon as strict materialism is empirically falsified, secular transhumanists will become even more interested in controlling what happens to the posthumous consciousness — with an attempt to reunite consciousness with the recently deceased, as well as, probably, with the return of consciousness of the long-dead. However, over time they will realize that it is absolutely impossible to do this with the help of technical means. From the point of view of the Orthodox understanding of human nature, it is clear that the ambitions of some modern trends of transhumanism are unattainable. Given that we are basically spiritual beings, it is simply impossible to use technology, no matter how advanced they may be, either to ensure immortality for the living or to resurrect the dead.
Serious attempts inthis direction will eventually be made, and it can be assumed that such attempts, although they involve a deplorable waste of money and human ingenuity, will not entail anything worse in terms of consequences — just another failed program of scientific research. And this could well be true if attempts at technologized immortality + resurrection should end in an honest technological failure. But perhaps they will not end there because of another development that will happen in the relatively near future: namely, empirical evidence that human consciousness is different from the human brain and survives the death of the body. [1]
Source of literature:
1. T. Sudney. SERGIUS BULGAKOV'S CRITICISM OF N.F. FEDOROV'S TECHNOLOGIZED RESURRECTION (AND WHY IT STILL MATTERS FOR THE CHRISTIAN DIALOGUE WITH TRANSHUMANISM) - 2020 - URL: SERGIUS BULGAKOV’S CRITIQUE OF N. F. FEDOROV’STECHNOLOGIZED RESURRECTION.pdf - Google Диск (accessed: 02.12.2021).
КРИТИКА СЕРГИЕМ БУЛГАКОВЫМ РАБОТЫ Н.Ф.ФЕДОРОВА
Сергий Булгаков (1871-1944) был одним из важнейших русских православных богословов прошлого века. Его богословская система (Софиология) является одной из наиболее подробных и всесторонних попыток создания новой, православной систематической теологии, разработанной в сотрудничестве с западными философскими и богословскими движениями. Его первая крупная работа по теологии "Неувядающий свет" (1917) включает раннюю православную критику радикального христианского трансгуманизма, предложенную Николаем Федоровичем Федоровым (1829-1903). Федоров разработал отчет о перспективах человечества для технологически облегченной эсхатологии.
В последние годы в религиозной и научной литературе наблюдается всплеск публикаций по взаимосвязанным темам генной инженерии, искусственного улучшения человека, радикального продления жизни и трансгуманизма.
Аспекты современной трансгуманистической мысли уходят корнями в девятнадцатый век и далее, причем одним из значительных предшественников был Николай Федорович Федоров.
Его тезис о том, что человечество может и должно стремиться к технологически облегченной победе над смертью (включая даже технологизированное воскрешение наших умерших предков), резонирует с некоторыми направлениями трансгуманистической мысли сегодня.Подобно тому, как многие христианские ученые с недоверием относятся к современному трансгуманизму и подвергают его критике, идеи Федорова привлекли критическое внимание в свое время и вскоре после этого. Одна из таких оценок была опубликована в 1917 году Сергием Булгаковым (1871-1944), который был одним из самых выдающихся русских православных богословов прошлого века.
Федоров считает, что человечество достигнет мира и чувства единого родства только благодаря приверженности общему делу, действительно достойному и достижимому им, и единственной подходящей кандидатской причиной является окончательное поражение смертности.Федоров считает это поражение полным, когда люди больше не подвергаются смерти, а наши умершие предки возвращаются к жизни.
Более того, он рассматривает это как нечто, что должно быть реализовано благодаря технологическому прогрессу человечества, действующему в соответствии с божественным провидением, но не с особым божественным вмешательством. 
Эсхатон будет включать возвращение мертвых к жизни в соответствии с Божьим планом, раскрытым в Священном Писании, но Бог осуществит это с помощью человеческих технологий, а не чудес. Это наше работа как человеческих существ по реализации божественного плана посредством совместных действий между собой, направленных на выполнение этой общей задачи.
Технологизированное воскресение в глазах Федорова сопряжено с колонизацией более широкого космоса; возродившемуся универсальному человечеству потребуется нечто большее,чем просто планета Земля в качестве дома, и поэтому наш вид должен будет распространиться на другие планеты, процесс, который, по его мнению, также был частью замысла Бога для долапарианского человечества.
Федоров привержен истине христианства. Его вера в буквально существующего Бога, который действительно намеревается всеобщее телесное воскресение человека, играет ключевую роль в его мышлении, как и другие явно христианские доктрины.
Бог является создателем естественного мира и изначально предназначал
человечество осуществлять сознательный контроль над ним. Тем не менее, в своем нынешнем падшем состоянии наше земное окружение управляется вместо этого слепыми силами; соответственно, так называемые “естественные” законы действуют в значительной степени вне первоначального замысла Бога, во многом во вред человечеству. Концепция Федорова о грехопадении в основном соответствует стандартному восточно —православному пониманию этой доктрины, с ее акцентом на то, что потомство Адама унаследовало склонность к биологической смерти и несвязные и дисгармоничные отношения с природой-как с нашей собственной телесной природой (например, неуправляемые страсти), так и с внешним природным миром.
И для Федорова наиболее существенной чертой грехопадения является не наша моральная слабость, а скорее отсутствие у нас контроля над внешней природой и ее законами, резкое ослабление рационального управления человеком планетой, которое было первоначальным намерением Бога.Это ужасное положение дел усугубляется в наше время нашим эгоистичным присвоением ресурсов земли в наших собственных низменных целях. Федоров жалуется, что “люди причинили все возможное зло природе (истощение, разрушение, хищническая эксплуатация) и друг другу (изобретая самые отвратительные орудия и орудия взаимного истребления). Даже дороги и другие средства связи — гордость современного человека — служат лишь стратегическим и коммерческим целям, войне и наживе.”
Наши тенденции к индивидуализму приводят к отчуждению между людьми, отчуждению между людьми и обществом в целом (проявляющемуся в глубоко неуместном чувстве национальной принадлежности), между людьми и природой и, самое главное, между живыми людьми и их умершими предками.
Нам нужно участвовать в коллективном проекте развития нашего интеллекта и нашего мастерства в области науки и техники до такой степени, чтобы мы могли преодолеть законы природы и навязать нашей планете божественную человеческую волю. Предварительные этапы этого проекта будут включать реализацию новой социальной политики, такой как обязательное государственное образование и коллективное управление браком. Введение человеческого контроля над природными силами должны быть полными, чтобы весь ход природы мог быть направлен на благо человека, от господства над погодой до контроля над все более возвышенными сферами творения. Этот процесс также будет включать в себя полную реконструкцию того, как мы смотрим на сущность и значение научного предприятия.
Божий план заключался в том, чтобы человечество развило сознательный, полный контроль над миром природы, чтобы мы не нарушали Его волю в доминировании над природой, но выполняли ее и в этом отношении обращали вспять одно из последствий падения.Таким образом, по-настоящему значимая наука, человеческая наука, справедливо направленная на достижение чисто человеческих целей, должна иметь своей целью победу над великим врагом человечества-смертью.До тех пор, пока целью науки является решение проблем причин в целом, она остается озабоченной исключительно вопросом: “Почему существует существующее?” Это неестественный, полностью искусственный вопрос, в то время как было бы вполне естественно спросить: “Почему живые умирают?” Из-за отсутствия братства этот вопрос не ставится и даже не воспринимается как требующий исследования. Тем не менее, это единственный объект исследования, который мог бы придать смысл существованию философов и ученых, которые перестали бы быть кастой, чтобы стать временной комиссией с определенной целью.
Эти грандиозные усилия потребуют масштабного, нового человеческого сотрудничества, что приведет
к прекращению как гражданских беспорядков, так и межгосударственных вооруженных конфликтов.“Препятствием на пути построения нравственного общества является отсутствие причины или задачи, достаточно важной, чтобы поглотить всю энергию тех, кто в настоящее время тратит ее на раздор”.
Поражение смерти-это единственное усилие, которое может быть настолько возвышенным, чтобы навсегда отвратить нас как от гражданских раздоров, так и от иностранных войн. Эта победа, чтобы быть полной, должна состоять из двух компонентов: (1) что благодаря технологическому прогрессу никому больше не придется снова умирать, и (2) что благодаря технологическому прогрессу мы разработаем средства для восстановления тел наших мертвых предков и тем самым воскресим их из мертвых.Тогда можно было бы спросить: куда мы всех поместим? Поверх живых людей будут сотни миллионов мертвых, которых нужно будет вернуть, и земля в конечном итоге иссякнет как пространство, так и ресурсы. Но это просто указывает на другую составляющую видения Федорова, а именно на
необходимость колонизации других миров, тем самым выполняя Божий план расширения досягаемости человечества за пределы земли и на небеса.Божий план, предполагает он, состоял в том, чтобы человек использовал землю как бы в качестве стартовой площадки для развития человеческой природы и человеческой науки до такой степени, что мы могли бы безопасно оставить землю позади и адаптироваться к радикально иным условиям.Смертность - это индуктивный вывод. Мы знаем, что являемся потомками множества умерших предков. Но как бы ни было велико число умерших, это не может быть основанием для неопровержимого принятия смерти, потому что это повлекло бы за собой отказ от нашего сыновнего долга. Смерть - это свойство, состояние, обусловленное причинами; это не качество, которое определяет, чем является и должен быть человек. Мы знаем о сущности смерти, настоящей смерти не больше, чем о реальной жизни. Однако, ограничивая наши знания явлениями жизни, мы сужаем поле наших действий; в то время как, отвергая гордое право решать, что такое смерть в действительности, мы расширяем поле наших действий, мы становимся исполнителями Божьей воли и инструментами Христа в деле всеобщего воскресения.
Булгаков начинает свою оценку с вопроса, на который, по его мнению, Федоров тратит слишком мало времени, а именно об истинной природе жизни и смерти. Булгаков пишет:
"Необходимо выделить саму суть вопроса о воскресении в том виде, как он поставлен в Философии Общей Задачи. Что такое жизнь и что такое смерть? Отсутствие ясности в этом фундаментальном вопросе вносит прискорбную двусмысленность и неопределенность во всю доктрину Федорова. И ответ на этот вопрос начинают складываться две возможности: либо человеческий организм-всего лишь машина, механический автомат, и смерть-это только его разрушение и разложение, либо в нем живет дух, который оживляет тело и соединяется с ним, и по этой причине смерть является неестественным распадом союза духа и тела".
Другими словами, развоплощенный дух не может оживить свой собственный труп. Телесное воскресение может произойти только благодаря божественному вмешательству, а не человеческой силе.
Таким образом, центральная линия критики Булгакова состоит в том, что Федоров пренебрег рассмотрением перспектив технологизированного воскресения в свете развитой христианской теологической антропологии. Как только в диалоге с Писанием и традицией прояснится природа жизни и смерти и отношения между духом и телом, можно будет показать, что схема, изложенная Федоровым, действительно невозможна. Можно также показать, что, даже если бы это было возможно, это привело бы к сильно ослабленному видению человеческого бессмертия, далекому от преображенного состояния, описанного в Библии. В связи с этим Булгаков также оспаривает уступку Федорова материализму, согласно которой воскрешение мертвых должно быть теоретически возможным даже при полностью физикалистской онтологии. Булгаков считает, что это тоже было бы невозможно, хотя и по иным причинам, чем те, на которые ссылаются, защищая невозможность технологизированного воскресения в рамках христианской антропологии. Проблема с
материалистической точки зрения связана в первую очередь с непрерывностью идентичности; для материалиста нет никакой гарантии, что, собрав воедино части, из которых состоял его предок, вы тем самым вернете именно этого предка.
Воскрешение предполагает не только полное сходство, но и числовое тождество: не две одинаковые копии одной и той же модели, по сути совершенно чуждые друг другу, а восстановление одной и той же, единой жизни.Таким образом, даже с материалистической точки зрения технологизированное воскрешение может привести только к нечеловеческим внешним копиям наших умерших близких, что является ужасающей перспективой.
“ Сама мысль о насильственном пробуждении умерших от их покоя или о том, что мир наводнен какими-то вампирами, воплощенными обитателями астрального мира, содержит что-то тошнотворное и мистически отвратительное, напоминающее некромантию".
Онтологически говоря, модель Федорова на самом деле не является примером богочеловеческой синергии, а просто творением человека-даже если оно якобы предназначено Богом. Ибо у Бога нет постоянного, совместного участия или прямой роли, которую он мог бы сыграть в воскрешении мертвых. Это работа человеческой изобретательности, выполненная в результате межчеловеческого сотрудничества в переориентации науки и техники.
Актуальность для христианского диалога с
современным трансгуманизмом
Тем не менее работа Федорова и основные элементы критики Булгакова по этому поводу, что важно, предвещают, к чему может привести трансгуманизм. Как же так? Потому что неизбежный провал натуралистических попыток трансгуманистической победы над смертью в сочетании с эмпирической проверкой выживания человека после телесной смерти может привести к возрождению чего-то похожего на видение Федорова, а также теургических практик, которые будут сочтены необходимыми для ее достижения. То есть, как только строгий материализм будет эмпирически фальсифицирован, светские трансгуманисты еще больше увлекутся контролем за тем, что происходит с посмертным сознанием,—с попыткой воссоединить сознание с недавно умершим, а также, вероятно, с возвращением сознания давно умерших. Однако со временем они поймут, что сделать это с помощью технических средств совершенно невозможно. С точки зрения православного понимания человеческой природы ясно, что амбиции некоторых современных течений трансгуманизма недостижимы. Учитывая, что мы в своей основе духовные существа, просто невозможно использовать технологии, какими бы передовыми они ни были, ни для обеспечения бессмертия для ныне живущих, ни для воскрешения мертвых.
Серьезные попытки в этом направлении в конечном итоге будут предприняты, и можно предположить, что такие попытки, хотя и сопряжены с прискорбной тратой денег и человеческой изобретательности, не повлекут за собой ничего худшего по последствиям— просто очередная провальная программа научных исследований. И это вполне могло бы оказаться правдой, если бы попытки технологизированного бессмертия + воскрешение должно закончиться честным технологическим провалом. Но, возможно, на этом они не закончатся из-за другого развития, которое произойдет в относительно ближайшем будущем: а именно, эмпирического доказательства того, что человеческое сознание отличается от человеческого мозга и переживает смерть тела. [1]
Источник литературы:
1. Т. Судней. КРИТИКА СЕРГИЕМ БУЛГАКОВЫМ ТЕХНОЛОГИЗИРОВАННОГО ВОСКРЕСЕНИЯ Н.Ф.ФЕДОРОВА (И ПОЧЕМУ ЭТО ВСЕ ЕЩЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ ХРИСТИАНСКОГО ДИАЛОГА С ТРАНСГУМАНИЗМОМ) - 2020 - URL: SERGIUS BULGAKOV’S CRITIQUE OF N. F. FEDOROV’STECHNOLOGIZED RESURRECTION.pdf - Google Диск (дата обращения: 02.12.2021).