Pavel Alexandrovich Florensky (1882-1937) - priest of the Russian Orthodox Church, theologian, religious philosopher, poet, scientist, engineer.
As a priest and as a representative of the intelligentsia, Father Pavel Florensky was the author of numerous works, including those related to scientific and technical activities.
As for his theological writings, not all of them are recognized as indisputable. Meanwhile, in view of the deep and meaningful thoughts, they occupy a prominent place and may be useful to the modern reader.
Quotes
As long as we are still free with the word, it does not exist, but as soon as it has arisen, we have lost our arbitrariness.
In other words, life is transformed by the word, and life is assimilated to the spirit by the word.
Man consists of matter, the only mechanical nature, and the soul, the essence of which is only in its consciousness.
Personally for myself, I would not defend against the objections raised - the physical effectiveness of the word, because in my worldview of the physical as such, i.e. outside of its permeation with spiritual and occult energies, does not exist at all, and I believe that the non-magical must be explained by physical causes, but, on the contrary, the so-called or seemingly physical to the profane must be explained through magical forces
The heat of the sun, received even by thousands of square kilometers of the surface for hundreds of years, is not capable of igniting even a grain of gunpowder, while a convex lens that has collected the radiant energy of the sun from at least ten square centimeters can blow up powder magazines in a few seconds and destroy an entire city.
In other words, there is an individual sound form, as some objective force, as the main thing that gives auditory perception, that organizes sound and unites sound elements, whatever they may be, into a single whole, and this whole, once produced, remains stable in world, as some individual, as some organism.
Meanwhile, the majority of intellectuals do not see this corporeality of the word, and it seems to them that the word, from the physical point of view, is too clearly only a process, and not a stable formation. An air organism woven by sound waves seems to be a dream.
As for me, I first of all insist on the originality of the word: it is not one of the sounds in general, it is not a sound at all, among other sounds of nature, it is not even a spontaneously emitted cry, but it is absolutely definitely an articulate sound uttered by a living and intelligent conscious being.
All acoustic devices are nothing more than an intermediate medium between the speaker and the listener, both alive.
Thus, from the physical side, the word is a sound process individually separated from other nature, having the finest histological, air-histological structure, which, speaking in principle, can be seen with the eye, just as we see with the eye sound waves by the displacement method invented by Tepler. and developed by Dvorak, Mach and others - in a word, a self-enclosed little world of a kind of organization.
If there is anything magical, then first of all and most of all - the sememe in statu nascendi, because in its formation the highest tension, the greatest concentration of attention is manifested.
In speech, I go beyond the limits of my limitations and unite with the will of the whole people, which immeasurably surpasses my own, and, moreover, not only at a given historical moment, but immeasurably deeper and more synthetically, I unite with the historically manifested will of the people, which collectively imprinted itself with the formation of such a particular sememe of the given the words. The word is synergetic: energy <inaudible>.
The word is a method, a method of concentration.
The strength of the action of the word, on the part of its sememe, is in the helicity of its structure, why the word draws in, absorbs into itself and then subjugates itself.
The word is a condenser of the will, a condenser of attention, a condenser of all spiritual life: it condenses it, just as spongy platinum condenses oxygen in its pores and therefore acquires an extraordinary effectiveness on a stream of hydrogen launched into it, ignited by this condensed oxygen; so the word with increased power acts on the life of the soul, first of the one who utters this word, and then, excited in the speaker from contact with the word and in the word - from touching the soul, energy - and on the object where the spoken word is directed .
To talk about names as types of individual structure of the soul and body, there is no need to see in names necessarily metaphysical entities, for it is enough to recognize that they behave like entities.
Names, says the empiricist, are not the essence of reality. - Let be; but humanity regards them as such. Names, the empiricist continues, have no energies. - Let be; but humanity recognizes them as having such.
In fact: humanity thinks of names as substantial forms, as entities that form their carriers - subjects, in themselves qualityless. These are categories of being. But if the social environment considers them categories, then this is enough to make names social imperatives.
If a child is called, for example, Napoleon, then something Napoleonic will be expected from him from childhood and, in any case, a direct denial of his personality as Napoleonic will be denied. And this stamping of the baby “under Napoleon” is carried out hourly, every minute and everywhere, by everyone, by the collective will of the people, like mass hypnosis, so that it cannot but be reflected in it and not develop in it some kind of Napoleonic.
Names in themselves are defined and finished; each name is its own special, self-enclosed world.
In other words, the word, in the individual determination of what is called form in it, is charged from the organs that produce it with a special energy, whether we call it nervous, or od, or astral, or fluids, or animal magnetism, or something else of that kind. , - now it does not matter, since we know too little of its properties and are therefore inclined to confuse energies that are very different.
That's right: words burn and burn, because they could not be expressed when they were ripe, while the function of words is precisely to be expressed and, having got and penetrated into the soul of another, to produce their effect there.
The word "slanders" like a violin is played, and is like a drop of honey that has merged into itself the most diverse juices of the most diverse plants.
We skimmed through all three concentres, or all three moments of the word, and found, for each of them, that the word is a self-closed little world, an organism that has a fine structure and a complex, closely cohesive structure.
Sources: Магичность слова (Священник Павел Флоренский) (По записи П.В.Флоренского 16 января 1982 года, проверенной А.Ф.Лосевым 20 июня 1982 года.) retrieved from: https://omiliya.org/article/magichnost-slova-svyashchennik-pavel-florenskii.html
Текст на русском
Павел Александрович Флоренский (1882-1937) — священник Русской православной церкви, богослов, религиозный философ, поэт, учёный, инженер.
Как священник и как представитель интеллигенции отец Павел Флоренский явился автором многочисленных работ, в том числе, связанных с научно-технической деятельностью.
Что касается его богословских произведений, не все они признаются бесспорными. Между тем, ввиду глубоких и содержательных мыслей, они занимают видное место и могут быть полезны современному читателю.
Цитаты
Пока мы над словом еще вольны, — его нет, а лишь только оно возникло, — мы потеряли свой произвол.
Иначе говоря, словом преобразуется жизнь, и словом же жизнь усвояется духу.
Человек состоит из вещества, единственно имеющего природу механическую, и души, суть которой — лишь в ее сознательности.
Лично для себя я не стал бы отстаивать против выставленных возражений — физической действенности слова, ибо в моем мировоззрении физического как такового, т.е. вне его пронизанности духовными и оккультными энергиями, вовсе не существует, и я полагаю, что не магическое надо объяснять физическими причинами, но напротив, так называемое или кажущееся профанам физическим подлежит объяснению через магические силы.
Солнечная теплота, получаемая даже тысячами квадратных километров поверхности в течение сотен лет, не способна воспламенить и крупинку пороха, тогда как выпуклая линза, собравшая лучистую энергию солнца хотя бы с десяти квадратных сантиметров, в несколько секунд может взорвать пороховые погреба и уничтожить целый город.
Иначе говоря, есть индивидуальная звуковая форма, как некоторая объективная сила, как то главное, что дает восприятие слуховое, что организует звук и сплачивает звуковые элементы, чем бы они ни были, в единое целое, и это целое, раз произведенное, устойчиво пребывает в мире, как некоторый индивидуум, как некоторый организм.
Между тем этой телесности слова не видит большинство интеллигентов, и таковым кажется, что слово, со стороны физической, есть слишком явно только процесс, а не устойчивое образование. Воздушный организм, сотканный звуковыми волнами, представляется мечтой.
Что до меня, то я прежде всего настаиваю на своеобразии слова: это не есть один из звуков вообще, не есть вообще звук, среди прочих звуков природы, не есть даже стихийно испускаемый крик, но совершенно определенно есть членораздельный звук, произносимый живым и разумно-сознательным существом.
Все акустические аппараты — не более как промежуточная среда между говорящим и слушающим, — обоими живыми.
Таким образом, со стороны физической, слово есть индивидуально отчлененный от прочей природы звуковой процесс, имеющий тончайшую гистологическую, воздушно-гистологическую структуру, которую, говоря принципиально, можно видеть и глазом, подобно тому, как видим мы глазом звуковые волны методом смещения, изобретенным Теплером и разработанным Дворжаком, Махом и другими, — словом, самозамкнутый мирок своеобразной организации.
Если есть что магическое, то прежде всего и более всего — семема in statu nascendi, ибо в образовании ее проявляется высшее напряжение, наибольшая концентрация внимания.
В слове я выхожу из пределов своей ограниченности и соединяюсь с безмерно превосходящей мою собственную волею целого народа, и притом не в данный только исторический момент, но неизмеримо глубже и синтетичнее, — соединяюсь с исторически проявленною волею народа, собирательно запечатлевшею себя образованием такой именно семемы данного слова. Слово синэргетично: энергия <неразборчиво>.
Слово есть метод, метод концентрации.
Сила действия слова, со стороны его семемы, — в спиральности его строения, почему слово втягивает, всасывает в себя и затем себе подчиняет.
Слово — конденсатор воли, конденсатор внимания, конденсатор всей душевной жизни: оно уплотняет ее, примерно как губчатая платина уплотняет в своих порах кислород и потому приобретает чрезвычайную действенность на пущенную в нее струю водорода, этим сгущенным кислородом зажигаемую; так вот и слово с усиленною властью действует на душевную жизнь, сперва того — кто это слово высказывает, а затем, возбужденною в говорящем от соприкосновения со словом и в слове — от прикосновения к душе, энергией — и на тот объект, куда произносимое слово направлено.
Чтобы говорить об именах как типах индивидуального строения души и тела, нет необходимости видеть в именах непременно метафизические сущности, ибо достаточно признать и то, что они ведут себя как сущности.
Имена, — утверждает эмпирист, — не суть реальности.
— Пусть; но человечество считает их таковыми.
Имена, — продолжает эмпирист, — не имеют энергий.
— Пусть; но человечество признает их имеющими таковые.
В самом деле: человечество мыслит имена как субстанциальные формы, как сущности, образующие своих носителей — субъектов, самих по себе бескачественных. Это — категории бытия. Но если социальная среда считает их категориями, то этого достаточно, чтобы сделать имена социальными императивами.
Если дитя названо, например, Наполеоном, то с детства от него будет ждаться нечто наполеоновское и во всяком случае отрицаться прямое отрицание его личностью наполеоновства. И это штампование младенца «под Наполеона» производится ежечасно, ежеминутно и повсюдно, всеми, совокупною волею народа, как массовый гипноз, так что не может не отразиться на нем и не выработать в нем какого-то наполеоновства.
Имена в себе определены и закончены; каждое имя — свой особый, самозамкнутый мир.
Иначе говоря, слово, в индивидуальной определенности того, что называется в нем формой, заряжается от производящих его органов особою энергией, назовем ли ее нервною, или одом, или астралом, или флюидами, или животным магнетизмом, или еще как-нибудь в таком роде, — сейчас это неважно, так как мы знаем слишком мало ее свойства и склонны поэтому смешивать энергии весьма различные.
Вот именно: горят и жгут слова, ибо не могли быть высказаны, когда назрели, тогда как функция слов — именно в том, чтобы быть высказанными и, попав и внедрившись другому в душу, произвести там свое действие.
Слово «наговаривается», как наигрывается скрипка, и подобится капле меду, слившей в себя разнообразнейшие соки разнообразнейших растений.
Мы просмотрели бегло все три концентра, или все три момента слова, и нашли, по каждому из них, что слово есть самозамкнутый мирок, организм, имеющий тонкую структуру и сложное, тесно сплоченное, строение.
🙂