The protagonist of the story is the Tatar businessman Nasykh Nasratullovich Nafikov, known by the nickname Kika, the son of an oil magnate, born in Russia but raised and educated in Europe. After his father's death as a result of an assassination attempt, Kika becomes a rich man.
The philosophical education received at the Sorbonne bears fruit: the hero develops a hateful obsession with French philosophy. Kika, believing himself to be a great thinker, begins to publish pseudo philosophical opuses, mainly directed against French philosophers: "Where Baudrillard Failed," "Derrida from the Pond," and others. His writings receive conflicting reviews.
Kiki's most famous work is The Macedonian Critique of French Thought, in which he laid out his then-developed obsessive belief. The essence of this belief is that after a person dies there remains some form in which the will and suffering invested in labor during life continue to exist-the so-called "man-oil," embodied in a circulating mass of commodity-money. After the collapse of the Soviet Union, communist "human oil" began to be pumped to the West, and continues to flow there now. Drawing parallels with the various grades of oil, suitable or unsuitable for the technological process, Kika concludes that the West is receiving unsuitable "human oil" - in Kika's words, "poisonous pus. Kika's mission is to restore balance and prevent Russian "human oil" from reaching the West, as well as to suck some of the "human oil" back to Russia.
To do this, Kika rents a factory near Paris, inside which people are physically tortured as they read passages from Michel Foucault's book "To Supervise and Punish. Interpol becomes aware of this, but Kika manages to escape retribution. His fate is unknown; all that is clear is that he is alive and making statements in the press about the defeat of French philosophical thought.
1. The next day, a shocked Kika learned that after death, the Soviet man lives in the fruits of his deeds. This knowledge inspired a new series of spooky drawings: cranes made of hundreds of hands grasping each other; trains, like centipedes, moving on a multitude of legs growing out of the cars; jet planes, with the flaming eyes of the general designer looking out of their jets, and so on. Interestingly enough, to all these machines, even airplanes, Kika painted a mouth into which marching rows of tiny dinosaurs looked like black plucked chickens.
2. Suppose Soviet people lived after death in the fruits of their deeds. But where, I ask, did the builders of advanced socialism go when these fruits were cashed in at a preferential rate by a group of fellow fortunate people?
3. My gaze fell on the page and snatched from the jumble of inarticulate meanings a strange phrase: "the worker who died in capital." And in one second the mystery of money became as clear as the sky outside the window.
4. Money, in his view, is the "oil" left over from people, the form in which their life force invested in labor exists after death. There is more and more money in the world because more and more lives are flowing into this reservoir.
5. The world's financial clique, manipulating the flow of money, controls the souls of the dead, like the Egyptian magicians in the movie "The Mummy Returns" use charms to control the army of Anubis
6. A Plesiosaur, splashing in the sea where the Arabian Desert now sprawls, burns in the engine of a Japanese Honda. The life of a miner-stakhanovite ticks over in a diamond Cartier watch, or foams in a bottle of Dom Perignon drunk on the Rublevsky Highway.
7. According to Kiki, the Gulag's task was to create an alternative reservoir of life force, not communicating with the one controlled by the financial tycoons of the West.
8. The victory of communism was to occur when the amount of communist "man-oil" forcibly extracted from the people exceeded the posthumous life force at the disposal of the West.
9. Communist human oil was not simply money, although it could fulfill this function as well. It was closer in nature to the total suffering of the will, singled out in its purest form.
10. After the system collapsed, Soviet mankind-oil was pumped to the West.
11. "By its very nature, the process known as 'capital export,'" writes Kika, "is nothing less than the draining of the infernal energies of the former Soviet Union directly into the world's reservoirs where the lifeblood of market democracies is stored. I am afraid that no one can even imagine the danger that this event holds for the ancient Western civilization and culture.
12. "If half a glass of Red Label is mixed with half a glass of Black Label," writes Nafikov, "the resulting whiskey is better than the first, but worse than the second. It's the same with oil. The Urals product Russia sells is not a single grade, but a mix of crudes of different composition, pumped into a single pipe. In doing so, there is an averaging of quality.
13. Those suppliers whose oil is of a higher grade and contains less sulfur are compensated. This is the so-called Sulfur Factor, calculated according to the formula:
Sf = 3.68 (s2 - s1) dollars per ton
Here s2 is the coefficient reflecting the average sulfur content in the blend, and s1 is its content in the higher grade oil.
14. "If the pipe occupied by West Texas Sour (WTS) suddenly begins to receive a Urals blend with a high sulfur factor, the refineries will receive a completely different composition of crude, for which all previous technological calculations will turn out to be incorrect. Even a fool would understand that. But for some reason it is commonly thought that the thirty billion dollars taken out of Russia every year can merge imperceptibly with Western capital. It is believed that the lifeblood of the transfer is completely depersonalized, and the money siphoned out of Russia is no different from the Pentagon's military budget, Bill Gates's personal fortune, or Brazil's foreign debt. Meanwhile, the entities in question are so different in nature that they should in no way be confused, just as one should not do so with Urals and West Texas Sour."
15. "Incidentally, there are two grades of oil that are produced in different parts of the globe, but can substitute for each other because they are virtually identical in quality and have the same Sulfur factor. Creepy and meaningful symbolism: we are talking about the Russian Urals blend and the Iraqi Kirkuk blend. Oh Saddam! Oh Joseph! Oh George!"
16. The peculiarities of the earthly existence of souls turned into money after death cast a shadow on the life of the society that uses that money. Moreover, such a shadow becomes a kind of mold, according to which new generations "make life," not even guessing about what exactly serves as a model for them, although they constantly hold this "model" in their hands in the most literal sense. On a preconscious level, speculation about this is possible: this explains Britain's seemingly irrational desire to preserve the pound sterling (and the entire afterlife pantheon of empire associated with it) after the objective economic reasons for doing so had disappeared.
17. Echoes of the past, Kika writes, catch us in the wasteland of the spirit in the twilight of history. The past remains with us, despite our attempts to start anew - and it always proves to be stronger. We can neither hide nor dodge. We are not even able to understand how exactly it becomes the future. The leaf of a prehistoric tree imprinted on a charcoal chip is distinguishable in the smallest detail, although it cannot be said to exist: no one can take it in his hand or put it between the pages of a book. But it can be copied and even made into an emblem on a flag like the Canadian one. In the same way, the echo of the past we speak of is intangible and elusive - but it determines everything that will happen to us and our children."
18. What happens when millions of Soviet man-days are converted to dollars and euros? In Kiki's mind, this amounts to an intangible and therefore particularly frightening invasion of the bloodstream of the international economy by an army of hungry spirits - but to see this requires not dopey financial analysts, who cannot predict a recession even a year after it has begun, but a spirit-seeker like Swedenborg. The reader may have already guessed that Kika thinks he is such a visionary.
19. "A man endowed with the capacity for spiritual vision will see Gulag convicts in tattered wadded vatniks rolling their cars through the business districts of world capitals and grinning toothlessly from the store windows of expensive stores," he writes. - The blending of the vital energy of the two former antipodes of the universe is an irresponsible and insane action that will change the face of the world.
20. The crisis affecting the most advanced economies and the aggressive military paranoia of their leaders are only the first consequence of this experiment. All the troubles that have befallen Western civilization at the beginning of the new millennium are due to the fact that the Sulphur factor of Western life has become much higher."
21. In Russia, in his opinion, the opposite process is taking place - the economic catastrophe and impoverishment are accompanied not by demonstrations and barricade fights, as sociologists expected, but by an increasing euphoria and love of the population for the leadership leading the people from one ravine to another - because the dollarization of the country, accompanying this joyous journey, reduces the Sulfur factor, and the general infernality of Russian life is falling.
22. For example, it is argued that Kika referred to the Sulphur Factor as the stream of misfortune that struck the families of the oligarchs who seized the wealth created by the Gulag. But in the entire "Macedonian Critique" only one line gives reason for such an interpretation: "The death curse of Stalin's slaves did not dissolve without trace in the frosty air of Siberia - reflecting in the mirrors of heaven, it found new recipients.
23. This golden rain, to the image of which he returns several times, became for him the ultimate metaphor of man-oil - the life force of the dead, embodied in money. But Kika was not driven by "disgust at the perverts who organize obscene dances in the rain of fermented blood," as an overly perceptive Moscow observer wrote, confusing his own feelings with those of others. On the contrary, he was driven by a desire to protect the fragile and refined European culture from a danger he believed he alone could see.
24. Kika believed that he was saving Europe from the flow of filthy Asian man-oil by putting a magical barrier in its path.
25. Next, Kika began extracting oil from the French and siphoning it back to Russia.
26. According to Kiki's plan, to restore the disturbed balance of energies in the European space, it was necessary to organize the return export of capital from Europe to Russia, even symbolically.
27. This capital was bound to be a function of human suffering - only this guaranteed the magical grafting operation success.
28. Kiki's first sketch depicted a brick pipe ringed with a wire, along which a dotted arrow showed the movement of money. The notations below the drawing indicated that the wire was used to make a bank transfer to Russia. A protective box, which resembled a coffin in cross-section, was shown separately. The wire went up the pipe, made a loop at the mouth of the pipe and ran down. Kika considered this technically meaningless detail necessary in order to maintain complete symmetry with the oil business: the money had to go "through the pipe" and "through the coffin," as it was written under the drawing.
29. "The calculations show that it is necessary to keep thirty million eurodollars (that's what Kika calls the dollars transmuted from the misery of Europeans) in the Russian compensatory account for three years. Then the sword of destiny drawn over the ancient civilizations of Europe can be repelled..."
30. "People think they are trading oil, but they are becoming oil themselves."
Source: Victor Pelevin. "Macedonian Criticism of French Thought" http://pelevin.nov.ru/pov/pe-kritika/1.html
Текст на русском:
Главный герой повести — татарский бизнесмен Насых Насратуллович Нафиков, известный по прозвищу Кика, сын нефтяного магната, родившийся в России, но выросший и получивший образование в Европе. Кика после смерти отца в результате покушения становится богатым человеком.
Философское образование, полученное в Сорбонне, дает плоды: у героя развивается ненавистно окрашенная одержимость французской философией. Кика, считая себя великим мыслителем, начинает публиковать псевдо философские опусы, главным образом направленные против французских философов: «Где облажался Бодрийяр», «Деррида из пруда» и другие. Его сочинения получают противоречивые оценки.
Самая известная работа Кики — «Македонская критика французской мысли», в которой он изложил своё развившееся к тому времени навязчивое убеждение. Суть этого убеждения в том, что после смерти человека остается некая форма, в которой продолжают существовать вложенные при жизни в труд воля и страдания — так называемая «человеконефть», воплощенная в циркулирующей товарно-денежной массе. После крушения Советского Союза коммунистическая «человеконефть» стала перекачиваться на Запад, и продолжает туда поступать сейчас. Проводя параллели с различными сортами нефти, подходящими или неподходящими для технологического процесса, Кика приходит к выводу, что на Запад поступает неподходящая ему «человеконефть» — по словам Кики, «ядовитый гной». Кика видит свою миссию в том, чтобы восстановить баланс и поставить преграду на пути российской «человеконефти» на Запад, а также отсосать часть «человеконефти» обратно в Россию.
Для этого Кика арендует фабрику под Парижем, внутри которой люди подвергаются физическим истязаниям в момент прочтения отрывков из книги Мишеля Фуко «Надзирать и наказывать». Об этом становится известно Интерполу, но Кике удается скрыться от возмездия.
Дальнейшая его судьба неизвестна; ясно лишь, что он жив и делает заявления в прессе по поводу разгрома французской философской мысли.
1. На следующий день потрясенный Кика узнал, что после смерти советский человек живет в плодах своих дел. Это знание вдохновило мальчика на новую серию жутковатых рисунков: подъемные краны, составленные из сотен схватившихся друг за друга рук; поезда, словно сороконожки, передвигающиеся на множестве растущих из вагонов ног; реактивные самолеты, из дюз которых смотрят пламенные глаза генерального конструктора, и так далее. Интересно, что всем этим машинам, даже самолетам, Кика подрисовывал рот, в который маршировали шеренги крохотных динозавров, похожих на черных ощипанных кур.
2. Допустим, советские люди жили после смерти в плодах своих дел. Но куда, спрашивается, девались строители развитого социализма, когда эти плоды были обналичены по льготному курсу группой товарищей по удаче?
3. Мой взгляд упал на страницу и выхватил из путаницы невнятных смыслов странное словосочетание: «работник, умерший в капитале». И тайна денег в одну секунду сделалась ясна, как небо за окном.
4. Деньги, по его мнению, и есть остающаяся от людей «нефть», та форма, в которой их вложенная в труд жизненная сила существует после смерти. Денег в мире становится все больше, потому что все больше жизней втекает в этот резервуар.
5. Мировая финансовая клика, манипулирующая денежными потоками, контролирует души мертвых, как египетские маги в фильме «Мумия возвращается» с помощью чар управляют армией Анубиса
6. Плезиозавр, плескавшийся в море там, где ныне раскинулась Аравийская пустыня, сгорает в моторе японской «Хонды». Жизнь шахтера-стахановца тикает в бриллиантовых часах «Картье» или пенится в бутылке «Дом Периньон», распиваемой на Рублевском шоссе.
7. По мнению Кики, задачей Гулага было создать альтернативный резервуар жизненной силы, никак не сообщающийся с тем, который контролировали финансовые воротилы Запада.
8. Победа коммунизма должна была произойти тогда, когда количество коммунистической «человеконефти», насильно экстрагированной из людей, превысит запасы посмертной жизненной силы, находящейся в распоряжении Запада.
9. Коммунистическая человеконефть не была просто деньгами, хотя могла выполнять и эту функцию. По своей природе она была ближе к полной страдания воле, выделенной в чистом виде.
10. После того как система обрушилась, советскую человеконефть стали перекачивать на Запад.
11. «По своей природе процесс, известный как «вывоз капитала», – пишет Кика, – это не что иное, как слив инфернальных энергий бывшего Советского Союза прямо в мировые резервуары, где хранится жизненная сила рыночных демократий. Боюсь, что никто даже не представляет себе всей опасности, которую таит происходящее для древней западной цивилизации и культуры».
12. «Если полстакана «Red Label» смешать с полстаканом «Black Label», – пишет Нафиков, – получившееся виски будет лучше первого, но хуже второго. С нефтью то же самое. Продукт под названием «Urals», который продает Россия, – это не один сорт, а смесь множества разных по составу нефтей, закачиваемых в одну трубу. При этом происходит усреднение качества.
13. Те поставщики, нефть которых выше сортом и содержит меньше серы, получают компенсацию. Это так называемый Серный фактор, рассчитываемый по формуле:
Сф = 3,68 (s2 – s1) долларов за тонну
Здесь s2 – коэффициент, отражающий среднее содержание серы в смеси, а s1 – ее содержание в нефти более высокого качества.
14. «Если в трубу, занятую Западно-Техасской Кислой (WTS), начнет вдруг поступать смесь Urals с высоким серным фактором, перерабатывающие заводы получат сырье совершенно другого состава, для которого окажутся неверны все прежние технологические расчеты. Это поймет даже дурак. Но почему-то принято думать, что тридцать миллиардов долларов, которые каждый год вывозились из России, могут незаметно слиться с западным капиталом. Считается, что жизненная сила при трансфере полностью обезличивается, и деньги, выкачанные из России, ничем не отличаются от денег из военного бюджета Пентагона, личного состояния Билла Гейтса или внешнего долга Бразилии. Между тем сущности, о которых идет речь, настолько разнятся по своей природе, что их ни в коем случае нельзя смешивать, как нельзя это делать с Urals и Западно-Техасской Кислой».
15. «Кстати сказать, существует два сорта нефти, которые добываются в разных точках земного шара, но могут замещать друг друга, поскольку практически не отличаются по качеству и имеют один и тот же Серный фактор. Жуткий и многозначительный символизм: речь идет о российской смеси Urals и иракской нефти Kirkuk. О Саддам! О Иосиф! Oh George!»
16. Особенности земного существования душ, превратившихся после смерти в деньги, отбрасывают тень на жизнь общества, пользующегося этими деньгами. Больше того, такая тень становится своего рода лекалом, по которому новые поколения «делают жизнь», даже не догадываясь о том, что именно служит им образцом, хотя постоянно держат этот «образец» в руках в самом прямом смысле. На предсознательном уровне догадки об этом возможны: именно этим объясняется иррациональное на первый взгляд стремление Британии сохранить фунт стерлингов (и весь связанный с ним загробный пантеон империи) после того, как объективные экономические причины для этого исчезли.
17. Эхо прошлого, – пишет Кика, – настигает нас на пустыре духа в сумерках истории. Прошлое остается с нами, несмотря на попытки начать все заново, – и всегда оказывается сильнее. Мы не можем ни спрятаться, ни увернуться. Мы даже не в состоянии понять, как именно оно становится будущим. Лист доисторического дерева, отпечатавшийся на угольном сколе, различим в мельчайших деталях, хотя про него нельзя сказать, что он существует: никто не может взять его в руку или заложить между книжных страниц. Но его можно скопировать и даже сделать эмблемой на флаге вроде канадского. Точно так же отзвук прошлого, о котором мы говорим, нематериален и неуловим – но определяет все то, что случится с нами и нашими детьми».
18. Что происходит, когда миллионы советских человекодней конвертируются в доллары и евро? По мысли Кики, это равносильно неощутимому и потому особо страшному вторжению армии голодных духов в кровеносную систему международной экономики – но, чтобы увидеть это, нужны не придурковатые финансовые аналитики, которые не умеют предсказать рецессию даже через год после того, как она началась, а духовидец наподобие Сведенборга. Читатель, видимо, уже догадался, что таким духовидцем Кика полагает себя.
19. «Человек, наделенный способностью к духовному зрению, увидит гулаговских зэков в рваных ватниках, которые катят свои тачки по деловым кварталам мировых столиц и беззубо скалятся из витрин дорогих магазинов, – пишет он. – Смешение жизненной энергии двух бывших антиподов мироздания – безответственная и безумная акция, которая изменит лицо мира.
20. Кризис, поразивший наиболее продвинутые экономики, и агрессивная военная паранойя их лидеров – только первое следствие этого эксперимента. Все беды, которые обрушились на западную цивилизацию в начале нового тысячелетия, объясняются тем, что Серный фактор западной жизни стал значительно выше».
21. В России, по его мнению, происходит обратный процесс – экономическая катастрофа и обнищание сопровождаются не демонстрациями и баррикадными боями, как ожидали социологи, а все большей эйфорией и влюбленностью населения в руководство, ведущее народ от одного оврага к другому – поскольку долларизация страны, сопровождающая это веселое путешествие, снижает Серный фактор, и общая инфернальность русской жизни падает.
22. Например, утверждают, что Кика называл Серным фактором поток несчастий, поразивший семьи олигархов, которые захватили созданные Гулагом богатства. Но во всей «Македонской критике» лишь одна строчка дает повод для такого толкования: «Предсмертное проклятие сталинских рабов не растворилось бесследно в морозном воздухе Сибири – отразившись в небесных зеркалах, оно нашло себе новых адресатов».
23. Этот золотой дождь, к образу которого он возвращается несколько раз, стал для него окончательной метафорой человеконефти – жизненной силы мертвых, воплотившейся в деньгах. Но Кикой управляло вовсе не «омерзение к извращенцам, устраивающим похабные танцы под дождем из перебродившей крови», как писал один излишне проницательный московский обозреватель, путающий собственные чувства с чужими. Наоборот, им двигало стремление защитить хрупкую и утонченную европейскую культуру от опасности, которая, как он полагал, была видна ему одному.
24. Кика полагал, что спасает Европу от потока грязной азиатской человеконефти, ставя на ее пути магический заслон.
25. А дальше Кика стал добывать нефть из французов и откачивать ее обратно в Россию.
26. По плану Кики, чтобы восстановить нарушенный баланс энергий на европейском пространстве, следовало организовать обратный вывоз капитала из Европы в Россию, пусть даже символический.
27. Этот капитал обязательно должен был быть функцией человеческого страдания – только это гарантировало магической операции-прививке успех.
28. Первый набросок Кики изображал кирпичную трубу, окольцованную проводом, по которому пунктирной стрелочкой было показано движение денег. Из пометок под рисунком следовало, что по проводу осуществлялся банковский перевод в Россию. Отдельно был изображен защитный короб, в сечении похожий на гроб. В нем провод поднимался по трубе, делал петлю у ее жерла и сбегал вниз. Эту технически бессмысленную подробность Кика считал необходимой, чтобы соблюсти полную симметрию с нефтяным бизнесом: деньги должны были проходить «по трубе» и «через гроб», так и написано под чертежом.
29. «Расчеты показывают, что надо удерживать на российском счете-компенсаторе тридцать миллионов евродолларов (так Кика называет доллары, трансмутированные из страдания европейцев) в течение трех лет. Тогда меч судьбы, занесенный над древними цивилизациями Европы, можно будет отразить...»
30. «Люди думают, что торгуют нефтью, а сами становятся ею».