From February 3 to April 3, 2022, in the New Tretyakov Gallery, you can visit the exhibition of contemporary artist Anton Vidokle "Citizens of Space", which is dedicated to the philosophy of Russian cosmism and its influence on the twentieth century.
The project consists of three parts. In the first part, the author addresses the foundation of cosmistic thought ("This is the Cosmos", 2014). The second part explores the relationship between cosmology and politics ("The Communist Revolution was caused by the Sun", 2015), the third - recreates the museum as a space of resurrection, the idea of which is the core of cosmism ("Immortality and Resurrection for All!", 2017).
Anton Vidokle's works are based on the works of the founder of cosmism Nikolai Fedorov, Alexander Svyatogor and other biocosmists. A large event program is organized within the framework of the exhibition: discussions and lectures by researchers, philosophers and artists interested in the work of Vidocle and Russian cosmism. Among them are Anastasia Gacheva, Evgeny Kuchinov, Vladislav Sofronov, Arseniy Zhilyaev and others.
In addition, a collection of essays "Citizens of space. Russian cosmism in the films of Anton Vidokle" (Hell Marginem, 2022). The summary of the conversation of Anton Vidokle, Anastasia Gacheva and Evgeny Kuchinov from this collection is presented below.
A frame from the film "This is space"
Anton Vidokle - an artist;
Anastasia Gacheva - a philologist, a historian of Russian cosmism;
Evgeny Kuchinov - a philosopher, an employee of the Laboratory of Philosophical Research of the Future of the Immanuel Kant BFU (Kaliningrad), a researcher of the heritage of anarcho-biocosmists and pan-anarchists.
At first glance, it seems that the revolutionary slogans of biocosmists are quite difficult to imagine in a static cinema environment. However, according to Evgeny Kuchinov,
the film "Citizens of Space" showed that the texts of the biocosmists can be successfully translated into the language of cinema.
A frame from the film "The Communist Revolution was caused by the Sun"
The philosopher refers to Alexander Svyatogor's manifesto "Our Statements" (1922), which formed the basis of the works of Vidocle:
In "Our statements" Svyatogor constantly repeats that in the modern situation we turn our instinct of immortality, contrasting with Freud's attraction to death, into what he calls the "maximum plan". This is not a concept, but a slogan or even an internal impulse that leads to a radical break with modernity.
A frame from the film "The Communist Revolution was caused by the Sun"
Svyatogor's revolutionary ideas encourage us to act "here and now", violating established norms and even the laws of nature.
The text of "Our statements" can be represented as a "mover" - a kind of device that allows you to violate existing physical laws, just as gravitsapa allowed the characters of the Soviet science fiction film "Kin-dza-dza!" make instant intergalactic flights.
- Evgeny Kuchinov draws an analogy.
The position of the biocosmists raises many questions from the public, because it is necessary to follow the "maximum plan", and it is not known what exactly can be done for this in modern conditions.
This position is similar to the anarchist maxim "Immediately anarchy!" Similarly, the biocosmist "Act now according to the maximum plan!" puts the reader at a dead end.
- Evgeny Kuchinov.
A frame from the film "The Communist Revolution was caused by the Sun"
Further, the philosopher reflects on Japan as a space for the development of maximalist teleology. In the traditions of Japanese animism, the idea of rebirth is laid down, that is, the question of death, immortality and resurrection almost does not arise. Svyatogor's "Maximum Plan" asks this question, but cannot answer it.
In Anton Vidokle's film, Evgeny Kuchinov finds such an answer in the fusion of biocosmic panpsychism with the animism of Japanese culture:
And in Anton's film, such an answer appears, or rather, his sketch: it arises just through the junction with Japanese culture, because cosmism is essentially panpsychic, and this becomes obvious when compared with Japanese animism.
A frame from the film "Immortality and Resurrection for All!"
To fulfill the "maximum plan", we must become panpsychists. This means that you need to arm yourself with stethoscopes and start listening to stones as the "most inorganic" part of nature, that is, to look for life where it should not be...
... In general, you can watch this film as a demonstration of exercises for daily practice, in which the ideological background, words, screams and breathing merge together.
- E. Kuchinov comes to the conclusion.
A frame from the film "Immortality and Resurrection for All!"
There is a scene in the film where the figures of the dead, skeletons dance in a bamboo grove. Kuchinov notices in this similarity with the traditional Japanese dance, through which communication with the spirits of ancestors takes place.
Anton's film traces the connection between Russian-language bio-space texts and Japanese traditional culture. The productive roughness of this connection is resolved in a telepathic or teleportation dance that is played out between different corners of the earth: the action within the single space of the film is transferred from the Kiev crematorium to Japanese cemeteries, which violates the current laws of nature on the way to fulfilling the maximum plan, and also indicates the biocosmic task of overcoming localism. This is a dance to the music that sounds in the stones, due to the fact that we have developed animistic or panpsychic hearing.
- the philosopher sums up.
A frame from the film "Immortality and Resurrection for All!"
The author of the project Anton Vidokle notes that Evgeny Kuchinov's comments coincide with his understanding.
Next, they are talking about an unusual theremin in the form of a matryoshka doll, on which you can play with one hand - a matryomin. In the film, he is played by Masami Takeuchi, the inventor of this instrument.
In general, the theremin is a very strange instrument: on the one hand, it is the very first electronic instrument, very modernist, which has amazed everyone since its appearance. But, on the other hand, as Masami told me, sometimes he has the feeling that he is not playing an instrument, but the instrument is playing with it. The theremin seems to scan him, reading the state of the body, and some completely unusual dynamics is established between them.
– says A.Vidokle.
Masami has organized a whole ensemble of musicians playing the theremin. It turns out that when several theremins are playing at the same time, it is extremely difficult to hear your instrument, so the members of the ensemble use stethoscopes.
The author of the project recalls:
When I saw the image of the largest ensemble organized by Masami, I had an idea of how I listen to the whole world with a stethoscope.
A frame from the film "Immortality and Resurrection for All!"
In the 1920s, the possibilities of sound and its influence on the human soul and the surrounding world were actively explored. For Russian cosmists, this area was connected, first of all, with the idea of a transformed physicality, which overcomes bodily isolation and atomicity, while maintaining its usual form, and opens up new possibilities.
Thinking about a new physicality went hand in hand with the search for a new type of human impact on the world — without the help of intermediate tools. Cosmist philosophers saw a movement towards this embodiment of the ideal of regulation in the theremin, when playing on which the influence of the musician's hand on the instrument is carried out through the air environment. In addition, the theremin is very similar to the human voice. It's such an animating, impersonal, singing metal.
– adds another participant of the conversation, Anastasia Gacheva.
One of the main lines of the film "Citizens of Space" is listening to the world.
Anastasia Gacheva:
The writer and thinker Mikhail Prishvin had the concept of "kindred attention" to the world, and, as it seems to me, it permeates the film "Citizens of the Cosmos": there is no gap between man and being, but there is a fullness of kinship, which in the perspective of history should become the fullness of resurrection.
A frame from the film "Immortality and Resurrection for All!"
In the film there is a scene of a ceremony in a crematorium, where, according to Japanese traditions, relatives collect the ashes of their relative in a vessel. The concept of kindred love is accompanied by biocosmic slogans about getting rid of death and overcoming localism in space and time.
Here Anastasia Gacheva cites two opposing views of Svyatogor and Fedorov on the connection between customs and the ideology of biocosmism:
Biocosmists hate the past, their anarcho-futurism is built on titanism, on a bold, almost Marxist leap from the realm of necessity to the realm of freedom. Svyatogor also emphasizes that the biocosmists are against the brotherhood: instead of this outdated principle, they assert a spirit of camaraderie and cooperation. Meanwhile, for Fedorov, brotherhood and kinship are closely connected with the theme of resurrection, because the descendants of the deceased will resurrect their relatives and loved ones in a deeply intimate act. ... Finally, according to Fedorov, the ritual is full of meanings that should be revealed projectively at a new turn of history. But for biocosmists, tradition and ritual are fetters for a person, they manifest a hidden worship of death.
In "Citizens of Space", according to Anastasia Gacheva, these incompatible ideas look quite harmonious:
You can understand this as a statement that you cannot stop at the ritual, but you need to move on to action, from collecting ashes in a vessel to resurrection.
A frame from the film "Immortality and Resurrection for All!"
Between Fedorov's ideas and biocosmism there is an organic fusion and communion with each other, just as in Anton's film there is an embrace of a man with a stone or a skeleton with a living person, who first struggle and then freeze in unity.
- adds the historian of Russian cosmism A.Gacheva.
Next, they are talking about the interaction of the ideas of Svyatogor and Fedorov in the context of Japanese culture.
Of course, we can consider "Citizens of Space" as a kind of return of biocosmists to Fedorov, tradition, ritual, but still the Japanese background makes this return, even if it takes place, more complex and voluminous.
- Evgeny Kuchinov notes.
A frame from the film "This is space"
According to the Zen Buddhist koan, "if you meet a Buddha, kill a Buddha." In Japan, this murder is explained by a protest against violent fraternity, coercion to it.
We know perfectly well that parental relationships can degenerate and often degenerate into dictate, humiliation and violence. Biocosmists oppose this. They talk about cooperation in order to reinvent all relationships, including kinship relationships, which should become free. Even if you are brothers, you should first of all be comrades in arms. If you belong to the same type of intelligent people, then you should be companions freely, and not just because you recognize yourself in each other.
- Evgeny Kuchinov explains.
Such views are close to the Zen Buddhist achievement of enlightenment, where repetition is perceived as novelty. Bio-cosmic zen is about following the "maximum plan". However, for enlightenment, it is not enough for followers of cosmism to repeat after someone - everyone must do something of their own.
Comments by E. Kuchinov:
We have to meet the Buddha and kill the Buddha, meet something old and make a new life in its place. And paradoxically, in this killing of the Buddha, a new Buddha is born — a monk becomes a Buddha. This is the movement of the maximum reduction of distance and destruction of the environment, that is, the intermediary, to give way to novelty.
A frame from the film "Immortality and Resurrection for All!"
It's not always easy to find yourself in the biocosmic world of universal animation. To do this, you need to use a conditional "stethoscope", which allows you to hear yourself in an ensemble of theremins. In Anton Vidokle's film, biocosmism and Japan are such "stethoscopes" for each other. On the one hand, Japanese culture helps to better reveal the ideas of the biocosmists, and on the other hand, this ideology returns Japan to the issues of personality, death, resurrection.
Here we get the fudo effect. The Japanese call this word a mixture of various elements, such as earth and water. And we have this discursive fudo - a combination of different understandings of repetition: as novelty and as the same thing, as invention and as a kind of reverence and duty, as imagination and as memory. Conventionally, the biocosmic and Zen Buddhist death of authoritarian coercion and God, on the one hand, and Fedorov's veneration of ancestors, on the other. But this is not a confrontation, but a fudo - suspension of two elements.
- Evgeny Kuchinov emphasizes.
A frame from the film "The Communist Revolution was caused by the Sun"
In Japanese, there is not even a separate word for "immortality".
- Anton Vidokle notices.
E. Kuchinov adds that
... there is rather a kind of calm attitude towards death, a little melancholic and contemplative, resigned to the fact that death exists.
In the dancing figure from the film, in the visual glitch on it, the installation of hieroglyphs, Evgeny Kuchinov sees the shaking of the Japanese background by biocosmism.
... biocosmism brings to the Japanese background a double struggle with death in the form of immortality and resurrection, and this leads to its shaking, the shaking of the Japanese element.
- says the philosopher.
A frame from the film "Immortality and Resurrection for All!"
Anastasia Gacheva adds that cosmism and Japan have been closely linked throughout history:
In general, it is not the first time that the "Japanese background" "shocks" Fedorov: it was in Japan in 1943 that the world's first translation of the "Philosophy of Common Cause" into a foreign language was made! And before that, in 1933, Alexander Gorsky's pamphlet "In the Face of Death" was translated into Japanese. Tolstoy and Fedorov". In the Prague archive there is a whole selection of clippings from Japanese newspapers from 1933-1934, where a huge interest in Fedorov is visible. Then, already in the 1990s and early 2000s, the anthology "Russian Cosmism" and Svetlana Semenova's books about Fedorov were partially translated into Japanese. So there is already an age-old tradition of studying cosmism in this country!
The family history of the author of the project also intersects with this. In 1943, Saburo Shimano and Terumasa Takahashi worked on the translation and publication of Fedorov's works.
Around the same time, my grandfather served there as a pilot in the Soviet army and died on Khalkhin-Gol.
- says Anton Vidokle.
A frame from the film "This is space"
In general, at that time, the pan-Asian ideology was very popular in Japan, in which there were right and left flanks. Right-wing pan-Asiatism was a kind of fascism - an anti-colonial and anti-Western ideology that claimed that power in Asia should belong to Japan. Left-wing pan-Asiatism was in some sense close to Fedorov's ideas: brotherhood without violence, collectivity, the common good. And, in my opinion, Saburo Shimano was just a left-wing pan-Asian.
- adds the author of the project.
A frame from the film "Immortality and Resurrection for All!"
During the conversation, Anastasia Gacheva has a question about what the dancing skeletons in the film "Citizens of Space" are connected with.
I correlate this with the well-known plot "Dance of Death" (Danse macabre), traditional for European culture, as well as with the Latin American tradition, where there is a Day of the Dead - a celebration of the unity of the living and the dead, when the former are waiting for the latter to visit, prepare ritual food and dress up skeletons - not scary at all, but, on the contrary, joyful and very beloved.
- suggests Gacheva.
Anton Vidokle explains:
Of course, this is a Dance of horror, but it also has a direct relationship to cinema: there is the famous Walt Disney cartoon "The Dance of Skeletons", where skeletons dance in the cemetery. It was filmed in 1929, when the advanced technology in animation was rotoscoping, or photopackage - frame-by-frame redrawing (redrawing) of movements from film. And we tried to do the opposite — to translate dancing from animation into the gestures of actors in real space.
A frame from the film "Immortality and Resurrection for All!"
Sources:
Третьяковская галерея, 08.02.2022, Выставки, retvieved from https://www.tretyakovgallery.ru/exhibitions/o/anton-vidokle-grazhdane-kosmosa
Nffedorov.ru, 08.02.2022, Гражданам космоса (выставка) - событийная программа, retvieved from Sobitijnaja-programma.pdf (nffedorov.ru)
Артгид, 08.02.2022, Граждане космоса. Русский космизм в фильмах Антона Видокле, retrieved from https://artguide.com/posts/2384
Art Traffic Культура Искусство, 31.08.2021, Бессмертие для всех: кинотрилогия о русском космизме, retrieved from https://vk.com/wall-52526415_74734?w=wall-52526415_74734
Текст на русском
Беседа о фильме "Граждане космоса": Антон Видокле, Анастасия Гачева, Евгений Кучинов
С 3 февраля по 3 апреля 2022 года в Новой Третьяковке можно посетить выставку современного художника Антона Видокле «Граждане космоса», которая посвящена философии русского космизма и его влиянию на ХХ век.
Проект состоит из трёх частей. В первой части автор обращается к фундаменту космистской мысли ( «Это Космос», 2014). Вторая часть исследует отношения между космологией и политикой («Коммунистическая Революция была вызвана Солнцем», 2015), третья – воссоздает музей как пространство воскрешения, идея которого — ядро космизма («Бессмертие и Воскрешение для Всех!», 2017).
В основу работ Антона Видокле положены труды основателя космизма Николая Фёдорова, Александра Святогора и других биокосмистов.
В рамках выставки организована большая событийная программа: дискуссии и лекции исследователей, философов и художников, интересующихся творчеством Видокле и русским космизмом. Среди них Анастасия Гачева, Евгений Кучинов, Владислав Софронов, Арсений Жиляев и другие.
Кроме того, будет презентован сборник эссе «Граждане космоса. Русский космизм в фильмах Антона Видокле» (Ад Маргинем, 2022). Конспект беседы Антона Видокле, Анастасии Гачевой и Евгения Кучинова из этого сборника представлен ниже.
Антон Видокле - художник; Анастасия Гачева - филолог, историк русского космизма; Евгений Кучинов - философ, сотрудник Лаборатории философских исследований будущего БФУ им. Иммануила Канта (Калининград), исследователь наследия анархобиокосмистов и пан-анархистов.
На первый взгляд кажется, что революционные лозунги биокосмистов довольно сложно представить в статичной обстановке кинозала. Однако по мнению Евгения Кучинова,
фильм «Граждане космоса» показал, что тексты биокосмистов можно успешно переложить на язык кинематографа.
Философ обращается к манифесту Александра Святогора «Наши утверждения» (1922), который лёг в основу работ Видокле:
В «Наших утверждениях» Святогор постоянно повторяет, что в ситуации современности мы превращаем наш инстинкт бессмертия, контрастирующий с влечением к смерти Фрейда, в то, что он называет «максимальный план». Это не концепция, а некий лозунг или даже внутренний импульс, который производит радикальный разрыв с современностью.
Революционные идеи Святогора побуждают действовать «здесь и сейчас», нарушая устоявшиеся нормы и даже законы природы.
Текст «Наших утверждений» можно представить как «безопорный движитель» — некое устройство, позволяющее нарушать существующие физические законы, подобно тому как гравицапа позволяла персонажам советского фантастического фильма «Кин-дза-дза!» совершать мгновенные межгалактические перелеты.
- проводит аналогию Евгений Кучинов.
Позиция биокосмистов рождает много вопросов у публики, ведь нужно следовать «максимальному плану», а что конкретно можно для этого сделать в условиях современности – неизвестно.
Эта позиция аналогична анархистской максиме «Анархия немедленно!» Подобно ей, биокосмистское «Действовать по максимальному плану теперь же!» ставит читателя в тупик.
- Евгений Кучинов.
Далее философ размышляет о Японии как о пространстве для развития максималистской телеологии. В традициях японского анимизма заложена идея перерождения, то есть вопроса о смерти, бессмертии и воскрешении почти не возникает. «Максимальный план» Святогора задаёт этот вопрос, но ответить на него не может.
В фильме Антона Видокле Евгений Кучинов находит такой ответ в слиянии биокосмистского панпсихизма с анимизмом японской культуры:
А в фильме Антона такой ответ, вернее, его набросок, появляется: он возникает как раз через стык с японской культурой, потому что космизм панпсихичен по существу, и это становится очевидно при сопоставлении с японским анимизмом.
Для выполнения «максимального плана» мы должны стать панпсихистами. Это значит, что нужно вооружиться стетоскопами и начать слушать камни как «наиболее неорганическую» часть природы, то есть искать жизнь там, где ее наличие не предполагается. ... ... В целом можно смотреть этот фильм как демонстрацию упражнений для ежедневной практики, в которой сливаются вместе идейный бэкграунд, слова, крики и дыхание.
- приходит к выводу Е. Кучинов
В фильме есть сцена, где фигуры мертвецов, скелетов танцуют в бамбуковой роще. Кучинов замечает в этом сходство с традиционным японским танцем, через который происходит общение с духами предков.
В фильме Антона происходит сцепка между русскоязычными биокосмистскими текстами и японской традиционной культурой. Продуктивная шероховатость этой сцепки разрешается в телепатическом или телепортационном танце, который разыгрывается между разными уголками земли: действие в рамках единого пространства фильма переносится из киевского крематория на японские кладбища, что нарушает действующие законы природы на пути выполнения максимального плана, а также указывает на биокосмистскую задачу преодоления локализма. Это танец под музыку, услышанную в камнях благодаря тому, что мы воспитали в себе анимистическое или панпсихистское слышание.
– подытоживает философ.
Автор проекта, Антон Видокле, отмечает, что комментарии Евгения Кучинова совпадают с его пониманием.
Далее речь идёт о необычном терменвоксе в виде матрёшки, на котором можно играть одной рукой - матрёмине. В фильме на нём играет Масами Такеучи – изобретатель этого инструмента.
Вообще, терменвокс — очень странный инструмент: с одной стороны, это самый первый электронный инструмент, очень модернистский, который всех поражал с момента своего появления. Но, с другой стороны, как Масами рассказал мне, иногда у него возникает чувство, что это не он играет на инструменте, а инструмент играет с его помощью. Терменвокс как бы сканирует его, читая состояние тела, и между ними устанавливается какая-то совершенно необычная динамика.
– рассказывает А.Видокле.
Масами собрал целый ансамбль музыкантов, играющих на терменвоксах. Оказывается, когда одновременно играют несколько терменвоксов, услышать свой инструмент крайне сложно, поэтому участники ансамбля используют стетоскопы.
Автор проекта вспоминает:
Когда я увидел изображение самого большого ансамбля, организованного Масами, у меня возник образ прослушивания всего мира с помощью стетоскопа.
В 1920-е годы активно исследовались возможности звука и его воздействие на человеческую душу и окружающий мир. Для русских космистов эта область была связана, в первую очередь, с идеей преображённой телесности, которая преодолевает телесную замкнутость и атомарность, сохраняя привычную форму, и открывает новые возможности.
Рефлексия о новой телесности шла рука об руку с исканиями нового типа воздействия человека на мир — без помощи орудий-посредников. Движение к этому воплощению идеала регуляции философы-космисты видели в терменвоксе, при игре на котором воздействие руки музыканта на инструмент совершается через воздушную среду. Кроме того, терменвокс очень похож на человеческий голос. Это такой оживающий, оличенный, поющий металл.
– добавляет ещё один участник беседы, Анастасия Гачева.
Одна из основных линий фильма «Граждане космоса» - вслушивание в мир. Анастасия Гачева:
У писателя и мыслителя Михаила Пришвина было понятие «родственного внимания» к миру, и, мне кажется, оно пронизывает фильм «Граждане космоса»: здесь нет разрыва между человеком и бытием, но есть полнота родства, которая в перспективе истории должна стать полнотой воскрешения.
В фильме есть сцена обряда в крематории, где по японским традициям родные собирают прах своего родственника в сосуд. Понятие родственной любви сопровождается биокосмистскими лозунгами об избавлении от смерти и о преодолении локализма в пространстве и времени.
Здесь Анастасия Гачева приводит два противоположных взгляда Святогора и Фёдорова на связь обычаев и биокосмистской идеологии:
Биокосмистам ненавистно прошедшее, их анархофутуризм выстраивается на титанизме, на дерзком, почти марксистском прыжке из царства необходимости в царство свободы. Святогор также подчеркивает, что биокосмисты против братства: вместо этого устаревшего принципа они утверждают товарищество и соратничество. Между тем для Федорова братство и родство тесно связаны с воскресительной тематикой, потому что потомки умерших будут воскрешать своих родных и любимых в глубоко интимном акте. ... Наконец, по Федорову, ритуал полон смыслов, которые на новом витке истории должны быть проективно раскрыты. Но для биокосмистов традиция и ритуал — оковы для человека, в них проявляется скрытое смертопоклонничество.
В «Гражданах космоса», по мнению Анастасии Гачевой, эти несовместимые идеи смотрятся довольно гармонично:
Можно понять это как утверждение, что нельзя останавливаться на ритуале, а нужно двигаться к действию, от собирания праха в сосуд — к воскрешению.
Между федоровством и биокосмизмом происходит органическое срастание и природнение друг к другу, подобно тому как в фильме Антона происходит объятие человека с камнем или скелета с живым человеком, которые сначала борются, а потом замирают в единстве.
– добавляет историк русского космизма А.Гачева.
Далее речь идёт о взаимодействии идей Святогора и Фёдорова в контексте японской культуры.
Мы, конечно, можем рассмотреть «Граждан космоса» как некое возвращение биокосмистов к Федорову, традиции, ритуалу, но все-таки японский фон делает это возвращение, даже если оно имеет место, более сложным и объемным.
– отмечает Евгений Кучинов.
Согласно дзен-буддийскому коану, «встретишь Будду – убей Будду». В Японии это убийство объясняется протестом против насильственного братства, принуждению к нему.
Мы прекрасно знаем, что родительские отношения могут вырождаться и нередко вырождаются в диктат, унижение и насилие. Биокосмисты выступают против этого. Они говорят о соратничестве для переизобретения всех отношений, в том числе отношений родства, которые должны стать свободными. Даже если вы братья, то должны быть в первую очередь соратниками. Если вы принадлежите к одному виду человека разумного, то должны быть соратниками свободно, а не просто потому, что узнаете себя друг в друге.
– поясняет Евгений Кучинов.
Такие взгляды близки дзен-буддийскому достижению просветления, где повторение воспринимается как новизна. Биокосмистский дзен – это следование «максимальному плану». Однако для просветления последователям космизма недостаточно повторять за кем-то – каждый должен сделать что-то своё.
Е. Кучинов комментирует:
Мы должны встретить Будду и убить Будду, встретить что-то старое и поселить на его месте новую жизнь. И парадоксальным образом в этом убийстве Будды рождается новый Будда — монах становится Буддой. Это движение максимального сокращения дистанции и убийства медиума, то есть посредника, для того чтобы дать место новизне.
Обнаружить себя в биокосмистском мире всеобщей одушевлённости не всегда легко. Для этого необходимо использовать условный «стетоскоп», позволяющий услышать себя в ансамбле терменвоксов. В фильме Антона Видокле такими «стетоскопами» друг для друга являются биокосмизм и Япония. С одной стороны, японская культура помогает лучше раскрыть идеи биокосмистов, а с другой - эта идеология возвращает Японию к вопросам о личности, смерти, воскрешении.
Здесь мы получаем эффект фудо. Японцы называют этим словом смесь разных стихий, например земли и воды. А у нас это дискурсивное фудо — сочетание разных пониманий повторения: как новизны и как того же самого, как изобретения и как некоего почтения и долга, как воображения и как памяти. Условно биокосмистская и дзен-буддийская смерть авторитарного принуждения и Бога, с одной стороны, и федоровское почтение к предкам — с другой. Но это не оппозиция, а фудо — взвесь двух стихий.
- подчёркивает Евгений Кучинов.
В японском языке даже нет отдельного слова, обозначающего «бессмертие».
- замечает Антон Видокле.
Е. Кучинов дополняет, что
«...существует, скорее, некое спокойное отношение к смерти, немного меланхоличное и созерцательное, смиряющее с тем, что смерть существует».
В танцующей фигуре из фильма, в визуальном глитче на ней, монтажной нарезке иероглифов Евгений Кучинов видит сотрясение японского фона биокосмизмом.
... биокосмизм вносит в японский фон двойную борьбу со смертью в виде бессмертия и воскрешения, и это приводит к его сотрясению, встряхиванию японских стихий.
– говорит философ.
Анастасия Гачева добавляет, что космизм и Япония были тесно связаны на протяжении истории:
Вообще, «японский фон» уже не первый раз «сотрясается» Федоровым: именно в Японии в 1943 году был сделан первый в мире перевод «Философии общего дела» на иностранный язык! А до этого, в 1933 году, на японский была переведена брошюра Александра Горского «Перед лицом смерти. Толстой и Федоров». В пражском архиве хранится целая подборка вырезок из японских газет 1933–1934 годов, где виден огромный интерес к Федорову. Затем, уже в 1990-х и в начале 2000-х на японский была частично переведена антология «Русский космизм» и книги Светланы Семеновой о Федорове. Так что в этой стране существует уже вековая традиция изучения космизма!
С этим пересекается и семейная история автора проекта. В 1943 году Сабуро Симано и Тэрумаса Такахаси работали над переводом и изданием трудов Фёдорова.
Примерно в то же время мой дедушка служил там летчиком в советской армии и погиб на Халхин-Голе.
– рассказывает Антон Видокле.
Вообще, в Японии тогда была очень популярна паназиатская идеология, в которой существовали правый и левый фланги. Правый паназиатизм был своего рода фашизмом — антиколониальной и антизападной идеологией, утверждавшей, что власть в Азии должна принадлежать Японии. Левый паназиатизм был в каком-то смысле близок идеям Федорова: братство без насилия, коллективность, общее благо. И, по-моему, Сабуро Симано был как раз левым паназиатистом.
– добавляет автор проекта.
В процессе беседы у Анастасии Гачевой возникает вопрос, с чем связаны танцующие скелеты в фильме «Граждане космоса».
Я соотношу это с известным сюжетом «Пляска смерти» (Danse macabre), традиционным для европейской культуры, а также с латиноамериканской традицией, где существует День мертвых — праздник единства живых и умерших, когда первые ждут в гости вторых, готовят ритуальную еду и наряжаются скелетами — совсем не страшными, а, напротив, радостными и очень любимыми.
– предполагает Гачева.
Антон Видокле поясняет:
Конечно, это Danse macabre, но это также имеет прямое отношение к кино: есть знаменитый мультфильм Уолта Диснея «Танец скелетов», где скелеты танцуют на кладбище. Он был снят в 1929 году, когда передовой технологией в анимации было ротоскопирование, или фотоперекладка — покадровая перерисовка (перекладка) движений с кинопленки. А мы попытались сделать наоборот — перевести танцы из анимации в телесные движения актеров в реальном пространстве.
Comentarios