Report made at the conference of the Institute for the Study of brain and mental activity in November 1919, cited according to the book by V.L.Durov "Animal Training", Moscow, 1924,pp. 222-238.
Vladimir Mikhailovich Bekhterev - world famous neuropathologist, psychiatrist, physiologist, founder of the Russian school of neuropsychiatry. Bekhterev was distinguished by his multifaceted scientific interests. In all encyclopedias, after his name, three specialties are named at once: neurology, psychology and psychiatry, and in each of them he left a deep mark. Bekhterev owns many works devoted to hypnosis, for example: "On the objective signs of suggestions experienced in hypnosis" (1905); "On the question of the medical significance of hypnosis" (1893); "The medical significance of hypnosis" (1900).
Vladimir Leonidovich Durov was known as a trainer who based his training method on mental suggestion. He also experimented with animal suggestion, and has demonstrated the ability to perceive human thoughts for many years. The experiments that shed light on the nature of this perception were carried out by him together with Academician V.M. Bekhterev and B.B. Kazhinsky.
[1],Trainer-explorer V.L. Durov
The question of direct, wordless, or so-called mental influence on animals deserves special attention, and for a long time I was looking for an opportunity to expose this question to clarification with the help of appropriate experiments. The occasion for this presented itself to me several years ago, not long before the Great War. Quite by chance, after many years of complete indifference to circus performances, I visited the Modern Circus on the Petrograd side. It turned out that along with other performances that evening, V. Durov showed his trained animals to the public.
The atmosphere of the demonstration was as follows: Durov invites someone from the public to write any terms so that their number does not exceed 9, because, according to his statement, his “Lord” cannot correctly count over 9. Two or three terms are written by someone on paper or on a slate board, which is shown by D., who stands with his back to the dog. After that, the dog, at the suggestion of D., immediately begins barking to note the sum of the terms. The experiments were carried out many times and always had complete success: the dog regularly, precisely and loudly peeled off the sum of the terms. There was no doubt that the dog performed its role flawlessly within the task.
[2], V.L. Durov with his dogs
For now, I will talk about the experiments with the "Lord". The dog was seated on the sofa, on which it calmly remained in the usual sitting position of the dog. Then D. proposes to show the dog these or those numbers written on paper, so that their total sum does not exceed 9. It makes no difference, you can apply subtraction as long as the difference is within the limits of 9. These numbers are shown to D. and then, immediately turning away from the dog and standing with his back to it, a signal is given to the dog with the words: “Well,“ Lord ”, count”, and “Lord” starts barking as many times as the sum or difference of two numbers is, whether it is 5, 6, 7, 8 or 9 The experiments were repeated many times and always with the same success.
Although written secretly and shown to the dog, the two designated numbers with a cross between them, although they caused the “Lord” to bark attacks, the number of barks in no case out of three times did not coincide with the sum of the terms. My attempt to accompany the numbers with a living representation of the most written numbers also did not give the corresponding results, while the experiments carried out with the so-called suggestion of barking itself were always performed by the dog quite correctly. Hence it is clear that only the concentration of the experimenter on a sequential series of barks, from the first to 9, leads to the implementation of the correct count.
[3]
A number of experiments were carried out in my apartment on a small dog "Pikki", male, of the Fox Terrier breed, very lively and nimble by nature. The task of the first experiment was for "Pikki" to run to the dining table, which had not yet been cleaned, and grabbed a certain napkin lying near its edge, which otherwise did not stand out from the row of other napkins lying on the same table. After establishing this task, the dog is invited to jump onto a chair near the wall. “Pikki” immediately obeys the order and sits down on the seat of an ordinary Viennese chair. Then D., standing with his back to the dining table, holds the dog's head with both hands and looks intently into her eyes, thinking about what she should do. This process continues from 1/2 minute, no more, after which the face of the dog, already starting to worry, is freed from its hands, and the small nimble dog rushes headlong to the dining table, grabs the agreed napkin with his teeth and triumphantly carries it to the experimenter.
According to the general agreement, the second experiment was to be as follows: the dog had to take a book with his teeth from a bookcase that stood against the wall of the room. Again "Pikki" on the chair. Again D. holds her muzzle with his palms, concentrates on the intended subject for no more than 1/2 minute. After that, “Pikki” takes off, runs straight to the bookcase, takes the conceived book with his teeth and drags it to its destination.
[4]
The third experiment, at my suggestion, was to be carried out as follows. The dog should jump onto the round pre-piano chair and hit the right side of the piano keyboard with its paw. The same procedure again. "Pikki" on the chair. Durov looks intently into her eyes, clasping her muzzle with his palms on both sides for a while. Several seconds pass, during which “Pikki” remains motionless, but, being released, he rushes headlong to the piano, jumps up on a round chair, and from the blow of his paw on the right side of the keyboard there is a loud ringing of several treble notes.
The fourth experiment, at my suggestion, was to be as follows. After a well-known procedure of suggestion, the dog was supposed to jump onto one of the chairs that stood against the wall of the room behind the dog, and then, having climbed onto the round table next to it, had to stretch upwards and scratch with its paw a large portrait that hung on the wall above the table ... It would seem that this is an even more complex action in comparison with the previous one, not easy for the dog. Meanwhile, after the usual procedure of focusing and looking into the eyes for several seconds, “Pikki” jumps off his chair, quickly runs up to a chair standing against the wall, then jumps up with the same speed on a round table and, lifting on his hind legs, takes out the right front limb, a portrait, having scratched it a little with his claws. Considering that both last experiments were carried out on an assignment known only to me and D. and to no one else, that I was with D. all the time and constantly watched D. himself and the dog's execution of the intended assignment, it could no longer be doubted that the dog was capable, under the aforementioned experimental conditions, of performing any complex actions available to it.
[5], V.L. Durov conducts a mental suggestion to the dog from the camera. Left - engineer B.B. Kazhinsky
To be completely sure of this, I decided to do a similar experiment myself, without telling anyone what I was thinking. My task was for the dog to jump onto a round chair standing behind me, at a distance of about 2 fathoms, not far from the piano, and remain sitting on it. Concentrating like this for about 1 / 2–3 / 4 minutes, I let go of the dog, and before I had time to look around, the dog was already sitting on a round chair. The task that “Pikki” performed in this case, as mentioned, was not known to anyone except myself, for I did not consult with anyone on this matter, and nevertheless “Pikki” solved my secret without the slightest difficulty.
At the first opportunity, during my next trip to Moscow, I decided to do the same kind of experiments again, but in order to introduce certain control conditions into them for the possible elucidation of the mechanism by which success is achieved in carrying out the assignment in such experiments.
[6], V.L. Durov - experimental artist
This time the experiments were carried out by me with D. in the presence of one of my colleagues at the Institute for the Study of the Brain and Mental Activity, N.M. Schelevanov. One of the experiments carried out by D. had the following assignment: the dog was to pounce on a stuffed small wolf standing in the right corner of the room. The experiment was carried out in the usual way. The dog was taken into a chair, the muzzle was wrapped in hands, then a gaze directed at her eyes, which lasted for 1/2 minute, after which the dog, left to itself, immediately pounced on the stuffed animal with a bark and so violently that it seemed , she will tear him apart, as a result of which even the dog had to be taken away from the stuffed.
The task, personally invented by me and not given to anyone, was that the dog had to climb onto a chair and take a handkerchief lying on its back. After I let go of the dog's head from my hands, she immediately rushed swiftly to the intended chair, but, climbing on it, turned to the scarecrow and, running up to him, began to bark and attack him with the same fury. It was clear that the previous suggestion about the stuffed animal, as an emotional suggestion, had left such a deep mark after itself that it had not yet sufficiently weakened by the time of the next suggestion.
The task for the suggestion was the next: to snatch a handkerchief from the right hand of Shch., Who was standing at a distance from the back. The task itself was known only to me alone. Suggestion, according to the usual method, no more than within 1/2 minute. After the suggestion made, the dog instantly rushes to Shch .'s right hand and pulls out the handkerchief it is holding.
[7]
It was suggested that the dog, when making suggestions, is guided by the movement of the eyes of the suggestive face. In view of this, it was proposed to D. to repeat the experiment with pulling the scarf out of Shch .'s right hand, but so that the suggestion was made with his eyes tied. With this we moved to another room. The experiment was made in such a way that D.'s eyes were previously tied tightly with a handkerchief. The dog "Pikki" was invited by him to sit on a chair and then, in the usual way, concentrating on the process of the action, which should consist in the animal running up to Shch. and taking the handkerchief from his hands.
At the same time, no movement of the lips was performed, and nevertheless, the suggestion, while blindfolded, was carried out, as the first time. The dog immediately jumped off the chair, ran up to Shch. with lightning speed and snatched the kerchief out of his hands with his teeth.
After the first series of experiments I had the opportunity to admit only one explanation - this is that the dog "Pikki" is distinguished by an amazing ability to notice. Thus, it was possible to assume that a dog, accustomed to the experiments of performing a conceived action after the experimenter peered into its eyes for a certain time, thinking about the dog's approach to the object, the shape of the object itself, etc., he involuntarily correspondingly shifted its eye axes, which was caught by the dog.
It can be assumed that focusing on mental counting leads to head movements unnoticed by the counting face itself, which, without special attention to this object, are not noticed by outsiders, while a trained dog, ready to perform a certain familiar task, could easily notice them.
[8], V.L. Durov conducts another experiment with his dog Mars
Without denying the admissibility of such an explanation, however, one must not forget that this way cannot explain the fact that the dog "Lord" could not count more than 9, and yet it would seem quite natural that if the dog in this case were guided by barely perceptible head movements, then she should have counted in exactly the same way and after 9, which, however, did not happen.
On the other hand, taking into account this explanation, it would be impossible to understand how the dog "Pikki", which did not have the opportunity to use such signs in the form of eye movements not noticed by the experimenter himself in the experiment that was carried out with the experimenter blindfolded, nevertheless , performed the task quite successfully.
In order to eliminate the assumption that the dog was guided by any involuntary signs on the part of the experimenter when performing a certain task, I suggested that Dr. Smolensky-Ivanov, who was newly sent to Moscow for this purpose, together with Dr. Flexor, should carry out more experiments on the Pikki dog under such conditions. , so that not only was it not during the experience of the owner of the dog, but that the dog was introduced into the room immediately before the experiment, so that the experimenter himself, having made a mental suggestion, would be removed from the dog either by means of a screen or otherwise, and the task would be monitored by an assistant who the experimenter does not need to know.
The experiment consisted in the following: “I suggest: the dog should run from room“ A ”to room“ B ”and jump on the chair there. The dog rushes into another room, followed by Dr. Flexor, who does not know the task, and locks the door behind him. According to him, "Pikki" jumps on the sofa next to my assigned chair and scratches the wall with his paw.
In view of the fact that the above experiments exclude the assumption that the animal, when implementing the suggestion, uses any signs unnoticed by the experimenter himself when making a mental suggestion, and the last experiment raises this question beyond doubt, it is necessary to admit the possibility of transferring the mental influence of one individual to another with the help of some is a kind of radiant energy.
[9]
At the heart of the process that we call thought, which is, in essence, an inhibited reflex, is a nerve current, which is delayed in the cerebral cortex itself. Thanks to this, the tension of energy, which determines the nervous process, reaches the highest degree in the cortex, causing at the same time the propagation of the current along the associative connections. But if the basis of the nervous process in the cortex is nothing more than radiant energy, then the same energy must also participate in the transmission of the direct effect of one individual on another.
So what kind of energy are we dealing with here? This question, of course, would require a detailed explanation. Bearing in mind that the nerve current is accompanied by an electronegative oscillation or an action current, and that this action current itself exhibits oscillations due to the phase of location accompanied by ionization and the subsequent recovery phase of the nervous substance, there is reason to believe that here too we are dealing with the manifestation of electromagnetic energy, most likely with the rays of Herz.
Sourses:
1) Behterev V. M. Experiments on mental influence on animal behavior [reprint Journal of Emerging Areas of Scienceissue 6 (2), pp. 113-120, 2014] http://www.unconv-science.org/pdf/6/bekhterev-ru.pdf -
3) http://lili-lilya2009.narod.ru/index/chetveronogie_telepaty/0-1205 - some illustrations
Translation to Russian language/Перевод на русский язык:
Об опытах над мысленным воздействием на поведение животных. В.М. Бехтерев
Доклад, сделанный на конференции института по изучению мозга и психической деятельности в ноябре 1919 г., цитируется по книге В.Л. Дурова “Дрессировка животных”, Москва, 1924, с.222-238.
В статье представлены основные факты и ключевые цитаты.
Владимир Михайлович Бехтерев - всемирно известный невропатолог, психиатр, физиолог, основатель отечественной школы психоневрологов. Бехтерев отличался многогранностью научных интересов. Во всех энциклопедиях после его имени называются сразу три специальности: неврология, психология и психиатрия, и в каждой из них он оставил глубокий след. Перу Бехтерева принадлежит множество работ, посвященных гипнозу, например: «Об объективных признаках внушений, испытываемых в гипнозе» (1905 г.); «К вопросу о врачебном значении гипноза» (1893 г.); «Врачебное значение гипноза» (1900 г.)
Владимир Леонидович. Дуров был известен как дрессировщик, который основал свой метод дрессировки на мысленном внушении. Также он занимался экспериментами по внушению животным, и в течение многих лет демонстрировал способности собак воспринимать мысли человека. Эксперименты, которые проливают свет на природу такого восприятия, производились им совместно с академиком В.М. Бехтеревым и Б.Б. Кажинским.
Вопрос о непосредственном, бессловесном или так называемом мысленном воздействии на животных заслуживает особого внимания, и я долгое время искал случая подвергнуть этот вопрос выяснению с помощью соответствующих экспериментов. Случай к этому мне представился несколько лет тому назад, незадолго до великой войны, и вот по какому поводу. Совершенно случайно, после долгих лет совершенного индифферентизма к цирковым представлениям, я посетил цирк Модерн на Петроградской стороне. Оказалось, что наряду с другими представлениями в этот вечер показывал публике своих дрессированных животных В. Дуров.
Обстановка демонстрации заключалась в следующем: Дуров предлагает кому-нибудь из публики писать любые слагаемые с тем, чтобы цифра их не превышала 9, ибо, по его заявлению, его “Лорд” не умеет правильно считать свыше 9. Два или три слагаемых пишутся кем-либо на бумаге или на грифельной доске, что показывается Д., который при этом стоит к собаке спиной. После этого собака по внушению Д. тотчас же начинает лаем отмечать сумму слагаемых. Опыты производились много раз и всегда имели полный успех: собака мерно, точно и громко отлаивала сумму слагаемых. Не было сомнения, что собака в пределах задания выполняла свою роль безупречно.
Пока я скажу об опытах с “Лордом”. Собака была усажена на диван, на котором она спокойно оставалась в обыкновенной сидячей позе собаки. Затем Д. предлагает показать собаке написанные на бумаге те или другие цифры, так чтобы их общая сумма не превышала 9. Безразлично можно применить и вычитание, лишь бы разность была в пределах до 9. Цифры эти показываются Д. и тогда, немедленно отвернувшись от собаки и стоя к ней спиной, дается собаке сигнал словами: “Ну, “Лорд”, считай”, и “Лорд” начинает лаять столько раз, сколько составляет сумма или разность двух чисел, будет ли это 5, 6, 7, 8 или 9. Опыты были повторены много раз и всегда с одинаковым успехом.
Написанные втайне и показанные собаке две означенные цифры с крестом между ними, хотя и вызывали у “Лорда” приступы лая, но число лаев ни в одном случае из трех раз не совпадало с суммой слагаемых. Моя попытка сопровождать цифры живым представлением самых написанных цифр также не дала соответствующих результатов, тогда как опыты, произведенные с так называемым внушением самого лая, были выполняемы собакой всегда вполне правильно. Отсюда ясно, что только сосредоточение экспериментатора на последовательном ряде лаев, начиная от первого до 9, приводит к осуществлению правильного счета.
Ряд опытов был произведен в моей квартире над небольшой собачкой “Пикки”, мужского пола, из породы фокстерьеров, очень бойкой и шустрой по натуре. Задание первого опыта состояло в том, чтобы “Пикки” подбежала к обеденному столу, который еще не был убран, и схватила зубами лежащую близ его края одну определенную салфетку, ничем в остальном не выделявшуюся из ряда других лежащих на том же столе салфеток. После установления этого задания собака приглашается вскочить на стул, стоящий около стены. “Пикки” немедленно исполняет приказание и усаживается на сиденье обыкновенного венского стула. Тогда Д., стоя спиной к обеденному столу, придерживает голову собаки обеими руками и сосредоточенно смотрит ей в глаза, думая о том, что она должна сделать. Так дело продолжается с 1/2 минуты, не более, после чего морда собаки, уже начинающей беспокоиться, освобождается от рук, и маленькая шустрая собака стремглав бросается к обеденному столу, схватывает условленную салфетку зубами и торжествующе несет к экспериментатору.
Второй опыт по общему соглашению должен был состоять в следующем: собака должна была снять зубами книгу с этажерки, стоявшей у стены комнаты. Снова “Пикки” на стуле. Опять Д. придерживает своими ладонями ее мордочку, сосредоточивается на задуманном предмете не более 1/2 минуты. После этого “Пикки” срывается с места, бежит прямо к этажерке, зубами берет задуманную книгу и тащит по назначению.
Третий опыт по моему предложению должен был быть выполнен следующим образом. Собака должна вскочить на предрояльный круглый стул и ударить лапой в правую сторону клавиатуры рояля. Снова прежняя процедура. “Пикки” на стуле. Дуров сосредоточенно смотрит в ее глаза, некоторое время обхватив ее мордочку ладонями с обеих сторон. Проходит несколько секунд, в течение которых “Пикки” остается неподвижным, но, будучи освобожден, стремглав бросается к роялю, вскакивает на круглый стул, и от удара его лапы на правой стороне клавиатуры раздается громкий трезвон нескольких дискантовых нот.
Четвертый опыт по моему предложению должен был состоять в следующем. Собака должна была после известной процедуры внушения вскочить на один из стульев, стоявший у стены комнаты позади от собаки, и затем, поднявшись на стоящий рядом с ним круглый столик, должна была, вытянувшись вверх, поцарапать своей лапой большой портрет, висевший на стене над столиком. Казалось бы, это еще более сложное действие по сравнению с предыдущим нелегко выполнимо для собаки. А между тем, после обычной процедуры сосредоточения и смотрения в глаза в течение нескольких секунд “Пикки” спрыгивает со своего стула, быстро подбегает к стулу, стоящему у стены, затем с такой же быстротой вскакивает на круглый столик и, поднявшись на задние лапы, достает правой передней конечностью портрет, поцарапав его немножко своими когтями. Если принять во внимание, что оба последние опыта были осуществлены по заданию, известному только мне и Д. и никому больше, что я был все время рядом с Д. и неотступно следил как за самим Д., так и за исполнением собакой задуманного задания, то нельзя было более сомневаться, что собака способна при вышеуказанных условиях опыта проделывать какие угодно сложные действия, доступные ее выполнению.
Чтобы иметь полную уверенность в этом, я решил сам проделать аналогичный опыт, не говоря никому о том, что я задумаю. Задание же мое состояло в том, чтобы собака вскочила на стоявший сзади меня, в расстоянии около 2 саженей, неподалеку от рояля, круглый стул и осталась на нем сидеть. Сосредоточившись так около 1/2–3/4 минуты, я отпускаю собаку, и не успел я оглянуться, как собака уже сидела на круглом стуле. Задание, которое выполнила в этом случае “Пикки”, как упомянуто, не было известно никому, кроме меня самого, ибо я ни с кем по этому поводу не советовался, и тем не менее “Пикки” разгадала мой секрет без малейшего затруднения.
Я решил при первой возможности во время следующей поездки в Москву снова проделать такого же рода опыты, но с тем, чтобы вводить в них те или другие контрольные условия для возможного выяснения механизма, с помощью которого достигается успешность в осуществлении задания при такого рода опытах.
На этот раз опыты производились мною с Д. в присутствии одного из моих сотрудников по институту по изучению мозга и психической деятельности, Н.М. Щелеванова. Один из опытов, произведенный Д., имел следующее мое задание: собака должна была наброситься на стоявшее в правом углу комнаты чучело небольшого волка. Опыт проделан обыкновенным порядком. Собака была взята на стул, мордочка взята в обхват руками, затем пристальный взор, направленный на ее глаза, продолжавшийся с 1/2 минуты, после чего собака, предоставленная самой себе, тотчас же набрасывается на чучело с лаем и так яростно, что, казалось, она разорвет его, вследствие чего пришлось даже собаку отнимать от чучела.
Задание, лично мной придуманное и никому не переданное, состояло в том, что собака должна была подняться на стул и взять лежавший на его спинке платок. После того, как я выпустил голову собаки из своих рук, она тотчас же стремительно бросилась к задуманному стулу, но, поднявшись на него, повернулась к чучелу и, подбежав к нему, стала лаять и набрасываться на него с прежнею яростью. Было ясно, что прежнее внушение относительно чучела, как внушение эмоционального характера, оставило после себя столь глубокий след, что он еще недостаточно ослабел ко времени следующего за ним внушения.
Задание для внушения состояло в том, чтобы собака вырвала из правой руки Щ., стоявшего поодаль сзади, носовой платок. Самое задание было известно только мне одному. Внушение, по обычному способу, не более как в течение 1/2 минуты. После сделанного внушения собака мгновенно бросается к правой руке Щ. и вырывает удерживаемый им платок.
Было сделано предположение, что собака при делаемых внушениях руководится движением глаз внушающего лица. В виду этого предложено было Д. повторить опыт с вырыванием платка из правой руки Щ., но с тем, чтобы внушение было произведено при завязанных глазах. С этим мы перешли в другую комнату. Опыт был сделан таким образом, что предварительно глаза Д. были завязаны наглухо платком. Собака “Пикки” была им приглашена сесть на стул и затем обычным путем сосредоточение на процессе действия, долженствующего состоять в том, чтобы животное подбежало к Щ. и взяло платок из его рук. Никакого шевеления губ при этом не производилось, и тем не менее внушение при завязанных глазах осуществилось, как и в первый раз. Собака тотчас же соскочила со стула, подбежала с быстротой молнии к Щ. и выхватила зубами платок из его рук.
После первой серии опытов мне представлялась возможность допустить лишь одно объяснение – это то, что собака “Пикки” отличается поразительной способностью примечать. Так, возможно было предположить, что собака, приученная к опытам исполнения задуманного действия после того, как в ее глаза всматривался в течение известного времени экспериментатор, думая о подходе собаки к предмету, о форме самого предмета и т. д., он невольно соответственным образом смещал свои глазные оси, что и улавливалось собакой.
Можно предположить, что сосредоточение на умственном счете приводит к незамечаемым самим считающим лицом движениям головы, которые без особого обращения внимания на этот предмет не замечаются посторонними, тогда как дрессированная собака, готовая к выполнению определенного ей знакомого задания, их легко могла бы приметить.
Не отрицая допустимости такого объяснения, однако нельзя забывать, что этим путем нельзя объяснить того обстоятельства, что собака “Лорд” не могла считать более 9, а между тем казалось бы вполне естественным, что если бы собака в этом случае руководилась едва улавливаемыми движениями головы, то она должна бы считать точно таким же образом и далее 9, чего однако не происходило. С другой стороны, приняв во внимание это объяснение, нельзя было бы понять, каким образом собака “Пикки”, не имевшая возможности пользоваться подобными знаками в форме не замечаемых самим экспериментатором движений глаз в том опыте, который производился с завязанными глазами экспериментатора, тем не менее, выполняла задание вполне удачно.
Дабы устранить предположение о руководстве собакой при выполнении определенного задания какими либо невольными знаками со стороны экспериментатора, я предложил вновь командированным с этой целью в Москву д-ру Смоленскому-Иванову вместе с д-ром Флексор произвести еще опыты над собакой “Пикки” при таких условиях, чтобы не только не было при опыте владельца собаки, но чтобы собака в комнату вводилась непосредственно перед опытом, чтобы сам экспериментатор, сделав мысленное внушение, устранялся от собаки либо путем ширмы, либо как иначе, а за выполнением задания собакой следил бы ассистент, который задания экспериментатора не должен знать.
Опыт состоял в следующем: “Внушаю я: собака должна пробежать из комнаты “А” в комнату “В” и вскочить там на кресло. Собака бросается в другую комнату, за ней следует д-р Флексор, не знающий задания, и запирает за собой дверь. По его заявлению, “Пикки” вскакивает на соседний с назначенным мною креслом диван и царапает лапой стену.
В виду того, что приведенные опыты исключают предположение, что животное при осуществлении внушения пользуется какими-либо незамеченными самим экспериментатором знаками при осуществлении мысленного внушения, а последний опыт ставит этот вопрос вне сомнения, приходится допустить возможность передачи мысленного воздействия одного индивида на другого с помощью какого-то вида лучистой энергии.
В основе того процесса, который мы называем мыслью, являющейся в сущности заторможенным рефлексом, лежит нервный ток, задержанный в самой мозговой коре. Благодаря этому напряжение энергии, обусловливающее нервный процесс, достигает в коре наибольшей степени, обусловливая в то же время распространение тока по ассоциационным связям. Но если в основе нервного процесса в коре лежит не что иное, как лучистая энергия, то и в передаче непосредственного воздействия одного индивида на другого должна участвовать та же энергия.
Так все же, с каким видом энергии мы здесь имеем дело? Этот вопрос, конечно, требовал бы детального разъяснения. Имея в виду, что нервный ток сопровождается электроотрицательным колебанием или током действия, и что этот ток действия сам по себе проявляет колебания, вследствие сопровождающейся ионизацией фазы расположения и следующей за нею фазы восстановления нервного вещества, есть основание полагать, что и здесь мы имеем дело с проявлением электромагнитной энергии, более всего вероятно, с лучами Herz’a.
Картинки:
[1] Дрессировщик-исследователь В.Л. Дуров.
[2] В.Л. Дуров с собаками.
[5]В.Л. Дуров проводит мысленное внушение собаке из камеры. Слева- инженер Б.Б. Кажинский.
[6] В .Л. Дуров - артист-экспериментатор.
[8]В.Л. Дуров проводит очередной опыт со своей собакой Марс.
Источники:
1) - Бехтерев В.М. "Об опытах над мысленным воздействием на поведение животных". [репринт Журнале Формирующихся Направлений Науки № 6(2), стр. 113-120, 2014]. http://www.unconv-science.org/pdf/6/bekhterev-ru.pdf
3) http://lili-lilya2009.narod.ru/index/chetveronogie_telepaty/0-1 - некоторые иллюстрации