Критика технологии в философии

Критика технологии в философии и антиутопоях 20-го века

ВВЕДЕНИЕ

Технический прогресс — один из доминирующих мотивов утопических произведений зари Нового времени, а также антиутопий, ставших самостоятельным литературным жанром с начала ХХ века. Это подразумевает своего рода культурную критику как признак кризиса, характерного для западной цивилизации. Таким образом, критика технологии становится критикой людей или сообществ, использующих технологические устройства в большем масштабе, забывая свой прежний образ жизни и традиции, приводя их к неблагоприятным условиям или, как говорят некоторые, даже прямо к самоуничтожению.

ЭНТУЗИАЗМ ТЕХНОЛОГИЙ В УТОПИЯХ

В утопии Томаса Мора технологии еще не играют заметной роли, но очень важны логика, рациональная организация и логистика. Социальная структура Утопии чрезвычайно разумна. Например, основатели государства намеренно отрезали полуостров от материка в оборонительных целях, города удобны, равноудалены друг от друга, их учреждения и обычаи одинаковы, их чертежи также идентичны.
Город солнца Кампанеллы также был построен на острове с максимальной рациональностью. Это общество уделяет особое внимание правильному воспитанию людей, потому что физические и интеллектуальные качества населения необходимо постоянно развивать. Кампанелла резко отделяет понятие науки от техники: наука есть познание природной среды, а техника означает преднамеренный контроль над окружающей средой.
Бэкон рассматривал знание как разновидность силы. Он заметил, что понимание законов природы ведет к господствующей природе, и это открытие составляет посыл его утопического произведения «Новая Атлантида». Он считал, что мир принадлежит тем, кто может завоевать его своими надлежащими знаниями и сможет удержать свое положение в долгосрочной перспективе. Сотрудничество в этом воображаемом государстве составляет научное сообщество с великой общей целью: расширение царства людей посредством понимания природы.
Сен-Симон признает, что природа капитализма состоит в том, чтобы создавать беспорядок и кризис, потому что эта новая система неспособна заменить нарушенное равновесие традиционного общества. Он убежден, что только наука и техника могут показать людям, как найти выход. Юристы и философы на это не способны, они своими теориями подрывают древний режим, но не могут справиться с новыми условиями. Только ученые и промышленные предприниматели могут противопоставить позитивистские эмпирические науки политической метафизике и вести человечество к грядущему золотому веку.
Эдвард Беллами написал свою утопию «Оглядываясь назад» в 1888 году. Роль техники в этом произведении подчеркивалась даже больше, чем в европейских утопических произведениях, ведь техника для Беллами была своего рода бальзамом от социальных проблем, излечивающим их навсегда. В этом романе общество, использующее сложные технологии, само по себе почти машина: население живет при централизованном социалистическом правительстве, но признает логику и красоту системы.
В очень впечатляющем романе Герберта Уэллса "Современная утопия" наука и технология объединяются беспрецедентным образом и создают поэтапно построенное мировое государство всеобщего благосостояния с глобальным процветанием. Современная утопия полна машин, заставляя читателя понять, как сильно Уэллс любил устройства и двигатели и искренне верил, что машины не вредят людям, не лишают их средств к существованию.

КРИТИКА ТЕХНОЛОГИЙ В АНТИУТОПИЯХ

Макс Нордау в своей скандальной книге «Вырождение» также выявил своего рода крушение современного человека. Он обнаружил вырождение в искусстве, философии, но также и в повседневной жизни. Цивилизованный мир с его культурным и технологическим развитием означал для него переполненную психиатрическую лечебницу, в которой городская эндогамия породила множество убогих продуктов цивилизации. Нордау считал, что сложность современной цивилизации и спешка современной жизни сбивают с толку умы людей, которые становятся неспособными к ясному мышлению, таким образом действуя безумно, следуя болезненным модам и преследуя бессмысленные мечты. Он пытался доказать, что автомобилизация и спешка разрушают человеческий разум и тело.

Рассказ Э. М. Форстера «Машина останавливается» можно рассматривать как увертюру к антиутопической литературе ХХ века. Форстер критикует теории Уэллса и представляет общество, вынужденное жить под землей, но оснащенное всеми видами высоких технологий. Люди общаются друг с другом только электронным способом: строго говоря, это антитеза Уэллсовскому мировому государству. Форстер полагает, что состояние, делающее Землю совершенной по научным меркам, далеко не славное творение; вместо этого это будет жалкое, сводящее к минимуму свободу лоскутное одеяло, которое превратит мир в гигантскую бездуховную машину. Форстер, ясно видел технологическую зависимость современной цивилизации и чувствовал, что если в будущем будет изобилие машин, спонтанность и креативность лучших способностей человека будут снижаться

В «1984» Джорджа Оруэлла безрадостная технократия берет верх и защищает свое континентальное господство террора с помощью непрерывных войн и шпионских аппаратов, основанных на машинах. Роман представляет собой краткое изложение длинной критики индустриализма Оруэллом, которая появилась в его предыдущих работах. Оруэлл пародирует прогресс-фетишизм и интеллектуальную ограниченность Уэллса, а также предполагает, что всемирная запустелая индустриальная среда рано или поздно порождает людей-зверей, которым нет дела до мира, до счастья или этики, потому что единственное, что их волнует это сила, точно такая же, как в «1984». Поэтому логическим завершением механического прогресса является сведение человека к чему-то. В 1946 году Оруэлл в эссе под названием «Места удовольствий» перечислил постоянные потребности избалованного человека:
1. Человек никогда не бывает один.

2. Человек никогда ничего не делает для себя.

3. Человек никогда не находится в поле зрения дикой растительности или каких-либо природных объектов.

4. Свет и температура всегда искусственно регулируются.

«451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери также представляет собой общество без прошлого, с высокоразвитой технической подготовкой, противоестественностью, и где люди неграмотны и вынуждены быть счастливыми, но чувство недомогания пронизывает всю систему. Этот мир опустился на дно потребительства и является карикатурой на поверхностное мышление массового человека. Система официально преследует письменные тексты (пожарные поджигают все книги, которые могут найти), мышление, все существующие воспоминания о прошлом и позволяют людям владеть только технологическими вещами: телевизорами во всю стену, гаджетами и скоростными автомобилями; суть жизни здесь также производство и потребление. Остается только агрессивное потребительство, гаджеты, безграмотность и синтетическое счастье.

СХОДНЫЕ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ В ФИЛОСОФИИ И ЛИТЕРАТУРЕ

Оба жанра показывают, что люди не чувствуют себя хорошо в мире, который они построили для себя тяжелым трудом в течение 20-го века. Этот процесс строительства, несомненно, создал работающую систему, глобальное единообразие, которое почти полностью растворило традиции, которые заставляли общества работать на протяжении тысячелетий. Фрагменты старых ценностей остались живы и в индустриальную, и в постиндустриальную эпоху, но их направляющая роль уменьшилась. В обществах-антиутопиях исчезает качество, позволяющее людям размножаться как полезным и разумным существам: они позволяют антисоциальным и антииндивидуальным силам управлять ими.

Почти в каждой антиутопии есть мироподобные государства, правящие природой, как императоры. Расчетливость, присущая такому поведению, была блестяще разоблачена Шпенглером и Хайдеггером, которые предполагают, что это в конечном итоге вызовет страдание и тревогу и нанесет ответный удар по людям. Цена благополучия — беспокойство, неудовлетворенность и стремление к потреблению: люди потребительской культуры не уважают ни предметы, ни души, и ради получения новых предметов избавляются от старых. Философы также показывают, как работает контроль, как настоящие правители пасут стадо в нужном направлении. По Шпенглеру, эта задача возложена на мегаполис: мир работает по регулированию того, кто правит общественным мнением. Вальтер Беньямин спешит горожан, забывших свое прошлое раз и навсегда, получает похвалу от кондуктора то в мир, то на войну. Они пытаются нажать пожарную тревогу, указывая на то, что на такой скорости цивилизованный мир может столкнуться со своей судьбой. Франкфуртская школа иллюстрирует обезличивание людей и тотальный контроль над культурной индустрией во всем ее великолепии. Удерживание масс в одних руках, влияние на них, систематизация их желаний, анализ их действий, измерение их действий статистикой — все это неотъемлемые части большого бизнеса индустрии культуры. Хайдеггер показывает, что люди в конце концов также каталогизируют себя и ведут себя так, как это уместно в мире, управляемом технологиями.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В вымышленном мире романов-антиутопий мы находим крайние проявления господства тоталитаризма, технологий и глобализма, полного отчуждения от природы, исчезновения традиционных культурных ценностей и свободного человека. В этих работах описывается манипулируемое, контролируемое, массовое население без свободного выбора, чья жизнь крайне искажена, патологическа. Выводы о мире, управляемом техникой, почти совпадают с выводами современных философов, работающих с иными практиками и миром. Суть выводов как антиутопистов, так и философов состоит в том, что человек в своем бытии-в-мире предстает в деградированном, недостойном способе существования.

Источник

Journal "The Critique of Technology in 20th Century" 2013, written by company Elsevier Ltd

url: https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S1877042813000098