Мартин Хайдеггер: вопрос о технике
Во время Первой Мировой Войны вопрос о технологии был актуален среди философов. Сейчас мы рассмотрим взгляды Хайдеггера на забвение присвоения, которые подводят нас к сути его более поздней философии. “Вопрос о технике” представляет нам Хайдеггера в центре его собственной единственной мысли. Из чего вытекала вся его дальнейшая работа: секретность присвоения и трагические последствия его игнорирования.
“Поздняя философия Хайдеггера” теперь относится не ко всей его философской работе после 1932 года, а только к его утверждению — движущей силе более поздней мысли — что игнорирование присвоения объясняет трагическое состояние современного мира”. “Столетие назад Бергсон писал, что философ думает только об одной мысли, “о чем-то простом, настолько бесконечно и необычайно простом, что ему никогда не удавалось это высказать. Вот почему он продолжал говорить всю свою жизнь”.
В июле 1935 года, когда антиеврейская кампания нацистов достигла своего апогея, и всего за несколько недель до публикации расистских нюрнбергских законов, Хайдеггер раскритиковал тогдашнюю “философию ценностей”, которая, по его словам, называет себя философией. "В частности, то, что сегодня преподносится как философия национал-социализма, не имеет ни малейшего отношения к внутренней истине и величию национал-социализма”. Но что именно имел в виду Хайдеггер под этим? “Предоставляя это странное чтение о "внутренней истине и величии” нацизма, предложил ли Хайдеггер постфактум свою “философскую” причину вступления в нацистскую партию и получения за это шиллинга в качестве ректора Университета Фрайбурга?”.
Кто-то мог подумать, что нацистские интересы Хайдеггера имели мало общего с политикой и технологиями. И часть этого такова. “Начиная с 1920-х годов, он был глубоко обеспокоен растущей рационализацией и “технологизацией” жизни и культуры, которые угрожали его фантазии о безмятежной деревенской жизни в Германии начала двадцатого века”.
Послевоенные размышления Хайдеггера о технологиях являются кульминацией его более поздних размышлений и могут даже пролить свет на то, что также двигало его ранними размышлениями, но что беспокоило его больше, так это мышление, которое, по его мнению, лежало в основе этого:
“желание доминировать в мире, переделывая его по образу и подобию человека”. “В стремлении современности рационализировать и контролировать все, что быстро исчезало с горизонта — это была забота Хайдеггера на протяжении всей жизни: неисчислимая, таинственная конечность человека —сама суть человеческого существа, которая лежит выше и глубже разума, науки и техники и является конечным источником всякого смысла”.
Замечания по одной из главных лекций можно разделить на три тематических раздела, соответствующих трем элементам любого вопроса: “его Befragtes, Gefragtes и Erfragtes: 1. Область анализа Хайдеггера (более подробно); 2. Его внимание к этой области (более кратко); и 3. Окончательный итог его размышлений”.
"Бытие и время" создавалось для исследования таинственного измерения существования под рубрикой “Я” как смертная, распахнутая бездна, которая, если ее принять как свою собственную, может изменить то, как человек решает жить”. Но может ли это изменить общество? Этот вопрос оказался в центре внимания Хайдеггера с назначением Гитлера канцлером Германии. Когда Гитлер распустил рейхстаг и захватил власть месяц спустя, действительно ли Хайдеггер думал, что это укрепление фашистского государства помогло бы “современному человеку” восстановить чувство конечности и сдержать натиск технологий?
Для Хайдеггера философия – это “знание сущности вещей”. Но в чем именно заключается точка зрения Хайдеггера относительно понимания техники? Он провел различие между машинами, продуктами этих машин и вычислительной логикой. Но он сказал, “что все это, по отдельности и вместе”.
Хайдеггер использует три термина: das Technische, die Technik и das Wesen der Technik. На самом деле, он объединяет технологию как “средство достижения цели”.
“В этом случае двусмысленное и слишком многозначное слово “технология” охватывает все навыки, программы, инструменты, процессы и продукты производства”. “Technik называется тем, что Аристотель назвал бы “интеллектуальной добродетелью” в порядке практики, в частности, “привычное” практическое познание, которое создает программы и управляет машинами”. “Многое из того, что Хайдеггер говорит о технике, в значительной степени обязано "Никомаховой этике VI" Аристотеля и, в частности, его учению об интеллектуальных добродетелях”.
“Мир эксплуатации заставляет нас понимать все, с чем мы сталкиваемся, как людей, так и вещи, исключительно с точки зрения их извлекаемой полезности в качестве природных или человеческих “ресурсов”, сырья, которое нужно эксплуатировать, производить, складировать, продавать и потреблять, а затем перерабатывать, переделывать, перераспределять и снова продавать”. Хайдеггер описывает эту спираль как провокацию. “Современного человека “провоцирует” невидимая и таинственная сила, которая (в свою очередь) “провоцирует” все остальное на получение чего-то, что может быть обработано, распространено и потреблено”.
Уникальность подхода Хайдеггера заключается в том, что он знает, как и почему возникла эта ужасная ситуация. “Он понимает суть современной техники, причину, по которой мир сегодня находится в таком ужасном состоянии”. Уже к 1935 году он понял, что все это опустошение в конечном счете было вызвано только одним: “долгим и катастрофическим игнорированием Западом скрытой истины, самой сути человеческого бытия и источника всякого смысла”. “Он видел, что экономическое, социальное и духовное разрушение века было следствием нашего забвения той глубины, из которой всегда приходит и возвращается к людям существенное, побуждая их к превосходству и позволяя им действовать на основе ранга . , , [в противовес] натиску того, что агрессивно разрушает все ранги и все, что является миро-духовным”. Результатом является катастрофа, в которой мы живем сегодня.
“Духовная сила Запада ослабевает, его структура рушится, это умирающее подобие культуры разрушается само по себе и приводит все силы в замешательство, душит их в безумии”. “Забвение важности очистки - включая нынешний мир продуктов для использования - не вызвано какими—либо конкретными действиями или отношениями людей. Скорее, оно “послано” нам, даже “предназначено” нам высшими силами”.
Как Хайдеггер пришел к такому пониманию сути современного состояния?
“Сам Хайдеггер знает, что положения дел являются историческими и возникают в контекстах — не только личных, но и экономических, социальных, политических и культурных, — которые нельзя отразить в разреженных анекдотических “описаниях”.
Но в импрессионистском описании Хайдеггером современной “технологии” и техники отсутствует что-либо похожее на исторический контекст. Нет вообще ничего о многослойных исторических условиях, которые породили современную “технологию”. Хайдеггер вскользь упомянул о социальном искоренении и экономической эксплуатации “промышленных рабочих, оторванных от родины и истории, эксплуатируемых для прибыль”. Человек не имеет контроля над самой открытостью, в которой в любой данный момент времени появляется или исчезает реальная вещь. “Само раскрытие, в рамках которого разворачивается упорядочение [природы и людей], никогда не является делом рук человека, так же как и сфера, которую мы пересекаем каждый раз, когда мы как субъекты относимся к объекту. Только в той мере, в какой мы, со своей стороны, уже сталкиваемся с необходимостью использовать энергии природы, может произойти это раскрытие того, что предписывает [природа и люди]”.
Получается, что Хайдеггер был полностью осведомлен об исторических решениях и нерешительности, которые привели к появлению современных технологий? “Каковы конкретные контексты, исторические “миры”, которые действуют в новых отношениях современной техники? Какие политические и экономические силы создали эти миры и продолжают доминировать в том, как они функционируют?”. Такие вопросы привели бы к более богатому и надежному феноменологическому описанию современной “технологии” и задали бы параметры для более адекватного философского изложения её сущности.
Вклад Хайдеггера в эту важную тему заключается в его анализе сущности техники и, следовательно, косвенно, программ, машин, продуктов и даже образа жизни. В его рассуждениях о сущности техники и о современной “технологии” есть три момента:
“1. Эрейнис — это то, что “распределяет” все миры, дающие смысл, в феноменологической корреляции со способом существования человека “в” этих мирах. 2. Таким образом, Эрейнис также распределяет текущий мир (Гестелл) и “предназначает” современного человека раскрывать все в этих терминах (Техника). 3. Эрейнис делает это именно потому, что Запад расширяется, все более не обращая на это внимания; и прямо пропорционально этому человек стал доминировать над природой и превращать ее в простые объекты для потребления”.
Хайдеггер, похоже, предполагает, что его аудитория знает, что он имеет в виду под die Technik. Но так ли это? Его примеров мало, и они довольно скудны, и обычно они “противопоставляются его идиллии до современной сельской Германии. “Механизированное сельское хозяйство” противопоставляется крестьянам, работающим на своих полях”.
Под “сущностью” техники Хайдеггер имеет в виду следующее:
“что-то происходит, что отвечает за то, как вещь в вопросе сохраняет свое присутствие—даже то, что постоянно что-то дарует”.
Хайдеггер заявляет, что “эпоха техники — раскрытие вещей как пригодных для использования, игнорируя присвоение — применима везде и ко всем, исключая все другие миры раскрытия”. “Хайдеггер берет свою индивидуальную “синхронную” анализирует эти дюжины или около того философов и связывает их вместе диахронически, чтобы показать, как Запад почти неизбежно оказался в темных сатанинских мельницах технологий”. “Насколько адекватен этот высоко теоретизированный, строго “философский” взгляд на то, что в конечном счете отвечает за современный способ существования в мире? Феноменологический анализ Хайдеггера продвигался слишком быстро?”.
“Проблема, конечно, в том, что повествование, которое излагает Хайдеггер, представляет собой метаисторию. Это не имеет никакого отношения к тому, что обычно называют историей, кроме как через тексты дюжины метафизиков”. “Его “глубокая история” Запада ничего не говорит о прожитой истории как средстве и продукте человеческой деятельности в природе и обществе”.
Угроза человеку исходит в первую очередь не от потенциально смертоносных машин и технических устройств. Реальная угроза уже поразила нас в нашей сущности. “Реальная угроза не “онтическая” и историческая, а “онтологическая” — наше бытие предназначено для раскрытия бытия вещей как их возможности использования”.
“ [Присвоение, т.е.] предоставление, которое распределяет различные формы раскрытия — именно как такое распределение — является спасительной силой... которая позволяет нам увидеть и проникнуть в высшее достоинство нашей сущности”. Для Хайдеггера это повод бросить вызов природе, чтобы получить нечто полезное. “Наиболее полно мы можем увидеть это в искусстве, в самом раскрытии вообще—замкнутости в “материальности” произведения искусства: слова, движение, камень, цвет и так далее”.
Хайдеггер мало что может предложить в качестве рецепта для “преодоления” технологии или даже наставления о том, как действовать. “Кажется, что все, что мы можем сделать, чтобы освободиться от господства “технологии”, — это проявить внутреннее сопротивление, философский квиетизм”. Каков собственный подход Хайдеггера к современной истории и технологиям? “Мы можем задаться вопросом ограничила ли его собственная тень — его ограниченный личный и культурный опыт, его ограниченное мировоззрение, его глубокий антисовременный консерватизм - его способность понимать и правильно использовать факты современной истории”.
“Бытие и Время, названные “решимостью”, могут дать нам ощущение “свободы” от истории и технологий, даже несмотря на то, что их разрушительное воздействие продолжается. Возможно, когда-нибудь наступит новый рассвет, а возможно, и нет”.
Утверждает ли Хайдеггер, что забвение присвоения является движущей силой западной истории или только отражением таких сил в философских терминах? Хайдеггер, как известно, весьма расплывчат во всем этом. “Он утверждает, что нашел главную причину того, почему “мир выходит из-под контроля”, и он намеревается предложить “взглянуть на то, что происходит сегодня”.
Философская работа Хайдеггера сохранится некоторое время как текст, “в котором радикальная человеческая конечность была показана как незыблемая основа феноменального мира, в котором мы обитаем”. “Это также текст, в котором западная метафизика с претензиями на Бога своей онто-теологии нашла достойное и уважительное погребение”. Хайдеггер считал своей миссией уничтожение метафизики и всех форм субъективности (включая антропологию Фейербаха) во имя необъяснимо конечного источника смысла как такового. “Точно так же, когда гитлеровские танки въезжали в Париж в июне 1940 года, Хайдеггер предположил своим студентам, что поражение Франции на самом деле было событием краха западной метафизики и, в частности, картезианской субъективности”. “В наши дни мы являемся свидетелями таинственного закона истории, который гласит, что однажды народ [= французы] больше не соответствует метафизике, возникшей из его собственной истории”.
“Хайдеггер первоначально планировал Бытие и Время в двух частях: во-первых, проследить значимое присутствие до конечной, смертной самооткрытости (“временности”) в ее функции формирования горизонта и определения присутствия; а затем разрушить традиционное содержание [кантовской, картезианской и] древней философии, пока мы не можем прийти к тем изначальным переживаниям, в которых мы достигли наших первых способов определения природы бытия — путей, которые руководили нами с тех пор”.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Heidegger, Martin. Die Frage nach der Technik. // Critical Reflections. — München, 1954, S. 271-296
Отобрал цитаты и оформил страницу студент первого курса СПбПУ Петра Великого Утин Максим (07.03.2022)
Источник: https://religiousstudies.stanford.edu/sites/g/files/sbiybj5946/f/publications/making-sense-of-heidegger-a-paradigm-shift.pdf