Ханна Арендт (Hannah Arendt; 14 октября 1906 — 4 декабря 1975) — немецко-американский философ еврейского происхождения, политический теоретик и историк, основоположница теории тоталитаризма. Получила образование в Марбургском, Фрайбургском и Гейдельбергском университетах, училась у Мартина Хайдеггера и Карла Ясперса.
Занималась в протестантском теологическом семинаре Рудольфа Бультмана, результатом чего стала её диссертация, посвящённая Блаженному Августину, и первая книга, которую она успела опубликовать в Германии. Так же она написала работу «Ситуация человека» (The Human Condition, 1958). На русский язык книга была переведена только в 2000 году В. В. Бибихиным под названием «VITA ACTIVA, или О ДЕЯТЕЛЬНОЙ ЖИЗНИ» Далее представлены несколько ключевых цитат из этой работы.
В 20 главе под названием «Роль инструментального в труде» Арендт говорит о том, что:
Орудия, устройства и инструменты настолько принадлежат миру, что целые исторические эпохи с их цивилизациями мы классифицируем по ним и с их помощью. Нигде, однако их принадлежность миру не выступает так явно, как в процессах труда.
Дальше автор рассуждает о современном мире и о том, что в реальной ситуации труда коренятся жалобы общества на то,
…что средства оказались сильнее целей и что человек становится рабом машин, которые сам же изобрел, приспосабливаясь к их диктату вместо того чтобы применять их как простые средства для человеческих целей и потребностей.
Она говорит, что:
Ничто не идет навстречу механизации легче и естественнее чем ритм рабочего процесса, а именно поскольку он со своей стороны обусловлен столь же автоматическим, в повторительной форме протекающим ритмом жизненного процесса и его обмена веществ с природой.
Далее Ханна Арендт упоминает animal laborans и говорит о том, что:
Именно потому что animal laborans применяет орудия и инструменты не для целей водружения мира, а для того чтобы облегчить себе работу, он живет буквально в мире машин с тех пор как промышленная революция и освобождение труда заменили почти все орудия машинами.
Потом говориться о нескончаемой дискуссии о том:
…должен ли человек приспособиться к машинам или наоборот гуманнее было бы приспособить машины к „природе“ человека.
Возвращаюсь к теме о машинах в современном мире автор говорит, что:
Машины сегодня не менее безусловное условие нашего существования чем инструменты и орудия для всех прежних эпох.
Затем Ханна Арендт пишет о различиях между орудием и машинами и подмечает, что в отличие от орудия:
…машина требует от рабочего чтобы он ее обслуживал и подлаживал ритм своего тела к ее механическому движению.
И продолжая эту тему говорит, что:
Самый утонченный инструмент остается слугой своего хозяина, не будучи в состоянии водить его рукой или ее заменить. Но даже самая примитивная машина руководит работой тела, пока в конце концов полностью не вытесняет ее.
Так же автор пишет:
…в нашем случае действительное значение техники, т. е. вытеснения инструментов и орудий машинами, прорисовывается, похоже, лишь в том, что мы предвосхищающе предвидим в качестве непосредственно предстоящей нам итоговой стадии всего этого развития, а именно в автоматике.
После Ханна Арендт обращает внимание на три ступени развития новоевропейской техники:
На первой стадии, которая под знаком паровой машины непосредственно ввела Европу в промышленную революцию, человек с помощью машины подражал процессам природы или же непосредственно пользовался для этой цели природными энергиями;.
На это стадии:
Ни при каких обстоятельствах проектирование машин не может руководствоваться целью заменить руки рабочего или подражать движениям руки того, кто машину обслуживает.
Потом автор переходит к следующей стадии:
На следующей стадии на передний план выступает электричество и электрификация мира, причем на этой стадии находимся мы и сегодня.
На данной стадии представлениями о технически обеспеченном гигантском возрастании ремесленных возможностей, т. е. о технизации изготовительных процессов уже не обойтись;.
При этом Ханна Арендт упоминает вторую техническую революцию:
…много говорится о сродном феномене слияния в самом процессе изготовления; фабричное производство, складывавшееся до сих пор „из ряда отдельных друг от друга приемов“, превратилось в „непрерывный процесс“, в движущийся конвейер, на котором идет производство и сборка ".
После она переходит к последней стадии:
Последняя фаза этого развития — автоматизация, которая теперь действительно „проливает свет на всю историю машинизации" . Она знаменует высшую точку всего процесса….
Если современная техника покоится на том что силы природы вводятся в воздвигнутый человеком мир, то техника грядущего атомного века могла бы означать введение вселенских энергий мирового целого, в котором мы вращаясь парим и которым окружены, внутрь земной природы.
Далее автор говорит о том, что:
Обсуждение проблем техники, соотв. изменений жизни и мира, вызванных появлением машины, вращается большей частью в странно неадекватном горизонте, оставаясь сосредоточено исключительно на теме ее полезности для людей.
…непосредственно данная цель, ради которой проектируется орудие или инструмент в качестве средства ее достижения, никогда не человек, а какой-то предмет, и „человеческая ценность“ этого инструментария ограничивается употреблением
Homo faber, иными словами, изобрел свои инструменты и установки чтобы ими создать мир, но не для того или не в первую очередь для того, чтобы прийти на помощь человеческому жизненному процессу.
После автор переходит к следующей теме и говорит, что:
Основные функции“, которые во всяком случае должна исполнять машинная продукция, естественно остаются функциями внутри жизненного процесса индивида и общества, раз никакая другая „функция“ в принципе не „необходима“,.
Но даже такая универсальная и недавно еще всеми признанная цель машин, как разгрузка человеческой рабочей силы и повышение производительности социума, считается сегодня устарелой и второстепенной.
Продолжая эту тему она пишет, что:
При сегодняшнем положении вещей стало так же бессмысленно оценивать мир машин по его служению каким-то целям, как всегда было бессмысленно спрашивать у природы, производит ли она семена для того чтобы вырастить дерево или наоборот производит дерево чтобы оно принесло плоды и семена.
…механизированные процессы по мере своей автоматизации все больше уподобляются природным, то вполне можно представить себе, что полностью автоматизированный век машин окажется столь же надежным и безгранично продуктивным попечителем рода человеческого, каким была природа.
Позже автор говорит, что:
В трудовом обществе „мир“ машин заменяет действительный мир, хотя этот псевдомир никогда не в состоянии выполнить верховную задачу мира, а именно предложить смертным людям жилище более устойчивое и долговечное чем они сами.
Природные процессы, питающие работу машин, делают ее все больше и больше разновидностью самого жизненного процесса, и аппараты, какими мы некогда оперировали свободно, поистине начали настолько принадлежать нашей биологической жизни.
С этой точки зрения, предвосхищающей неуклонное развитие современной техники в направлении автоматики, „техника почти что уже представляется не продуктом сознательных человеческих усилий, направленных на расширение власти над материей.
Все размышления автора плавно перетекают в 21 главу под названием «Роль инструментального при создании (изготовлении)». В этой главе Ханна Арендт пишет, что:
Инструментами и орудиями, потребными homo faber’y и изобретаемыми им для своей деятельности создания и изготовления, очерчивается та область, где исходно формируется опыт целесообразности и правильное соотношение между средствами и целями.
После она пишет:
В видах конечного продукта проектируются орудия, изобретаются установки, и тот же самый конечный продукт организует процесс изготовления, обусловливает приглашение необходимых специалистов, определяет степень кооперирования, количество сотрудников и т. д.
На всем протяжении процесса изготовления критерием для решений служат пригодность и полезность для желаемой цели и ни для чего прочего.
Проблема с критерием полезности, присутствующим во всякой деятельности изготовления, в том, что соотношение между средством и целью, на которое он опирается, не имеет границ своего применения и очень похоже на цепь, каждое звено которой сразу опять же превращается в средство внутри какого-то другого контекста.
Дальше автор рассуждает о том, что:
Ради идеала полезности, которым он руководствуется в своих поступках, homo faber делает все чем он занят в форме для-того-чтобы, для достижения определенной цели. Идеал самой пользы уже нельзя объяснить тем, что он „полезен“; спрошенный о своих собственных пользе и цели, он должен будет отказать в ответе.
И о том, что:
В мире homo faber’a, где все должно продемонстрировать свою полезность и потому все применяется в качестве средства для достижения чего-то другого чем оно само, смысл может быть понят лишь как цель, а именно как конечная цель.
Ибо цель, коль скоро она достигнута, тем самым перестает быть целью; она утратила свою способность диктовать выбор определенных целей, оправдывать их, организовывать и создавать.
Продолжая эту тему, она пишет, что:
Смысл, напротив, должен быть постоянным и не может ни в малой мере утрачивать свой характер когда он достигнут или, лучше сказать, когда он раскрывается в поступке человека или отказывает ему в себе и ускользает.
И как орудия и инструменты, применяемые homo faber лишь чтобы устроить мир, для animal laborans становятся представителями мира и всего мирового вообще осмысленность этого мира, превышающая разумение homo faber’a, становится для него парадоксом „цели в себе“ или конечной цели.
В заключении этой главы автор говорит:
Ибо когда говорят о человеке как мере употребляемых вещей, то имеют в виду ведь человека употребляющего, использующего и применяющего средства, а не человека говорящего, поступающего и мыслящего...
Источник
HANNAH ARENDT VITA ACTIVA ODER VOM TÄTIGEN LEBEN. ХАННА АРЕНДТ VITA ACTIVA, или О ДЕЯТЕЛЬНОЙ ЖИЗНИ Перевод с немецкого и английского В. В. Бибихина. гл. 20 Роль инструментального в труде и гл. 21 Роль инструментального при создании (изготовлении) с.185-204.
Commentaires