Об авторе
Родился в 1947 году в Боне, Бургундия, в семье виноделов, по образованию сначала философ, а затем антрополог. С 1982 по 2006 год он был профессором Центра социологии инноваций Высшей национальной школы горного дела в Париже, а с 2006 по 2017 год — в Science Po Paris, где с 2007 по 2013 год он был вице-президентом по исследованиям. После полевых исследований в Африке и Калифорнии он специализировался на анализе работы ученых и инженеров. Помимо работы в области философии, истории, социологии и антропологии науки, он участвовал во многих исследованиях в области научной политики и управления исследованиями. Он написал книги «Лабораторная жизнь» (издательство Принстонского университета), «Наука в действии» и «Пастеризация Франции».
Он также опубликовал полевое исследование об автоматической системе метро Арамис или любви к технологиям и эссе о симметричной антропологии. Мы никогда не были современными. Он также собрал серию эссе «Надежда Пандоры: очерки реальности научных исследований», чтобы исследовать последствия «научных войн».
Бруно Латур в настоящее время является почетным профессором, связанным с медиалабораторией и программой политических искусств (SPEAP) парижской организации Sciences Po Paris. Помимо курирования критических зон в ZKM (открытие в августе 2020 г.), он также вместе с Мартином Гинаром является куратором Тайбейской биеннале искусств (открытие в октябре 2010 г.).
Член нескольких академий, в 2013 году он получил премию Хольберга. Он написал и отредактировал более двадцати книг и опубликовал более ста пятидесяти статей[1].
Введение в акторно-сетевую теорию
Третий источник неопределенности: объекты тоже активны
"Хотя уже само возникновение социологии ознаменовалось открытием, что действие захватывается другими силами, еще большим стимулом для нее оказалось этическое, политическое и эмпирическое открытие существования иерархий, асимметрий и неравенства; открытие того, что ландшафт социального мира разнообразен, как пересеченная и гористая местность; что никакой энтузиазм, свободная воля или изощренность ума не могут заставить эти асимметрии исчезнуть; что все они тяжелым, как пирамиды, препятствием стоят на пути индивидуального действия, и они-то и служат объяснением того, почему общество нужно рассматривать как реальность sui generis; что всякий мыслитель, отрицающий эти неравенства и различия, либо легковерен, либо в чем-то реакционен; и, наконец, что игнорировать социальную асимметрию так же смешно, как заявлять, что не существует никакой Ньютоновой силы тяготения."
"Но именно потому, что мы стремимся объяснить эти асимметрии, мы не хотим просто повторять их, а еще меньше нам хочется переносить их дальше без изменений. Еще раз: мы не хотим путать причину и следствие, explanandum и explanans — объясняющее и объясняемое. "
Власть, как и общество,—это финальный результат процесса, а не резервуар, склад, капитал, откуда автоматически поставляется объяснение. Власть и господство должны производиться, создаваться, конструироваться.
Именно из-за стремления придерживаться изначальной интуиции социальных наук социологам следует решительно отвергнуть предложенное решение, согласно которому общество является неравным и иерархичным, оказывающим непропорциональное давление на некоторые свои части, и все это обладает инерцией. Утверждать, что господство разрушает тела и души,— это одно, а считать, что эти иерархии, асимметрия, инерция, власть и жестокость сделаны из социальной субстанции,—в общем-то, совсем другое.
"В принципе вы могли бы зайти в воображаемый супермаркет и показать там полку, набитую «социальными связями», в то время как другие отделы были бы заполнены «материальными», «биологическими», «психологическими» и «экономическими» связями. Для ACT, как мы теперь понимаем, смысл этого термина иной: он обозначает не какую-то сферу реальности или отдельный элемент, а некое движение, перемещение, трансформацию, перевод, занесение в список. "
"Это ассоциация, возникающая между сущностями, которые никак нельзя признать социальными в обычном смысле, разве что в краткий миг их перегруппировки. Продолжая метафору супермаркета, мы назвали бы «социальным» не какую-то конкретную полку или отдел, а осуществляемые по всему пространству множественные модификации в организации всех товаров — касающиеся их упаковки, цены, этикеток,—потому что такие незначительные сдвиги раскрывают наблюдателю, какие новые сочетания тут используются и какие пути будут выбраны."
Для ACT «социальное» — это название типа преходящей (кратковременной) ассоциации, характеризующейся тем способом, каким она собирается в новые формы.
"У людей базовые социальные способности — хотя они и присутствуют — образуют постоянный, но ограниченный репертуар. Но большинство широких и долговременных ассоциаций создается благодаря чему-то другому, что невозможно было обнаружить, пока понятие социальной силы не было подвергнуто пересмотру."
С точки зрения ACT первое определение следует разместить в границах узкой сферы, а от второго нужно избавиться, а не превращать его в условный код для описания того, что уже собрано вместе. Итак, ни об одной связи нельзя сказать, что она долговременна и образована из социального вещества.
"Именно потому, что так трудно поддерживать асимметрию, надежно сохранять властные отношения, укреплять неравенство, столько труда всегда уходит на замену слабых и недолговечных связей другими типами соединений. Если социальный мир был соткан из локальных взаимодействий, то он будет сохранять временный, нестабильный, хаотический характер и никогда не будет тем сильно дифференцированным ландшафтом, на объяснение которого претендуют обращения к власти и господству."
"Слишком силен соблазн поступать так, как если бы существовала некая чудовищная сила, способная наделять все скоротечные асимметрии такой длительностью и такой протяженностью, которых не могли бы обеспечить своими собственными силами социальные способности. "
"То, что начиналось как простая путаница прилагательных, превращается в совершенно другой проект: к этому основному миру добавляется мир столь же неподатливый, как небеса раннехристианской теологии, с той лишь разницей, что он не оставляет никакой надежды на искупление."
"Позиция ACT заключается в том, чтобы не втягиваться в полемику с социологами социального, а лишь чаще и быстрее выявлять противоречие, в которое они могут впадать."
Лозунг ACT «следуйте за акторами» превращается в «следуйте за сплетениями акторов через вещи, добавляемые ими к социальным способностям для придания большей продолжительности постоянно меняющимся взаимодействиям».
"Но теперь расхождение существенно усилится, поскольку мы не собираемся заранее ограничиваться одним небольшим репертуаром,—только тем, который нужен акторам для создания социальных асимметрий. Напротив, мы собираемся признать полноценными акторами сущности, которые были явно исключены из коллективного существования в течение более ста лет социального объяснения. "
"Именно власть, приводимая в действие посредством недремлющих сущностей и нерасторжимых ассоциаций, позволяет господству длиться дольше и простираться дальше,—и чтобы проделать подобный трюк, приходится изобретать еще много скрепляющих составов помимо общественных договоров."
"Если действие априори уже ограничено тем, что делают «намеренно» и «осмысленно» представители рода человеческого, то трудно увидеть, как способны действовать молоток, корзина, дверной замок, кошка, плед, кружка, расписание или этикетка."
Наоборот: если мы тверды в своем решении начать с разногласий по поводу акторов и действий, то любая вещь, изменяющая сложившееся положение дел тем, что создает различие, является актором, или, если у нее еще нет фигурации, актантом.
"Это, конечно, не значит, что такие участники «детерминируют» действие, что корзина «служит причиной» доставки продуктов или молотки «заставляют» забивать гвоздь."
Вещи могут не только «детерминировать» или служить «фоном человеческого действия», но еще и допускать, позволять, предоставлять, способствовать, разрешать, предлагать, влиять, мешать, делать возможным, препятствовать и т.д.
"Для социологов связей новым является не множество объектов, мобилизуемых в ходе всякого действия по мере его проявления — никто никогда и не отрицал, что их тысячи; ново здесь то, что объекты вдруг предстали на свет не только как полноценные акторы, но и как то, что объясняет тот контрастный ландшафт, с которого мы начинали,—ландшафт нависающих над всем социальных сил, чудовищных асимметрий, репрессивного проявления власти."
"Объекты — совсем как секс в викторианский период: о них негде говорить, но мы ощущаем их повсюду. Естественно, они существуют, но никогда не даны мысли, социальной мысли. Как смиренные слуги, они живут на задворках социального, делая всю основную работу, но им никогда не позволено быть представленными как таковым. "
И, кажется, что для них нет ни пути, ни канала, ни точки входа, чтобы оказаться связанными воедино той же пряжей, из которой состоят все другие социальные связи.
"Конечно, сила удара кирпичом по кирпичу, вращение колеса вокруг своей оси, уравновешивание рычагом массы, замедление действия силы посредством ворота, эффект свечения фосфора—все эти виды действия кажутся относящимися к категориям, столь отличным от воздействия стоп-сигнала на велосипедиста или воздействия толпы на индивидуальное сознание, что кажется совершенно обоснованным разложить материальные и социальные реалии по двум разным полкам."
"Обоснованным, но абсурдным, как только вы осознаете, что любое человеческое действие могло бы вмиг соединиться с объектами,— возьмем, к примеру, громкий приказ класть кирпич, химическое соединение цемента с водой, взаимодействие силы ворота, приложенной к веревке, с движением руки, чирканье спичкой, чтобы зажечь сигарету, предложенную товарищем по работе, и т. д. "
"Социальная инерция и физическая гравитация могут казаться несвязанными, но это уже невозможно, когда бригада рабочих строит кирпичную стену: их связь снова распадется, но только когда строительство будет завершено. Пока же стена возводится, они, вне всякого сомнения, связаны."
"Не существует никакого отношения между «сферой материального» и «социальным миром», потому что само их разделение является артефактом.
Отказ от такого разделения не означает «соединения» толпы голых солдат «с» кучей материальной субстанции: он означает перераспределение всей сборки — сверху донизу и от начала до конца."
"Пастух и его собака напоминают вам о социальных отношениях, но при виде стада за оградой из колючей проволоки вы задумаетесь, где же пастух и его собака, хотя шипы ограждения надежнее удерживают овец на лужайке, чем собачий лай. "
"Велика или мала разница между женщиной за рулем, снижающей скорость возле школы, увидев желтый знак «не более 30 миль в час», и водителем, замедляющим движение, чтобы не повредить подвеску своего автомобиля, которой грозит удар о «ловушку для автолихачей»? "
"Велика, потому что конформность первой мотивирована моралью, символами, дорожными знаками, желтым цветом, а второго — тем же перечнем, к которому прибавилась заботливо предусмотренная бетонная плита. "
"Но и мала, поскольку оба чему-то повинуются: первая — нечасто проявляемому альтруизму: если бы она не снизила скорость, ее совесть замучил бы моральный закон; второй — изрядному себялюбию: если бы он не замедлил движения, подвеска его автомобиля разбилась бы о бетонную плиту. "
"Если нет следов, то объекты не дают наблюдателю никакой информации и не оказывают никакого видимого воздействия на других агентов. Когда они хранят молчание, это уже не акторы: они в буквальном смысле не могут приниматься в расчет.
Когда кирпичная стена уже построена, ей не вымолвить ни слова, хотя рабочие продолжают разговаривать и вся поверхность стены покрыта граффити. Когда распечатанные вопросники уже заполнены, они навсегда остаются лежать в архивах, не связанные более с человеческими интенциями, пока их не оживит снова какой-нибудь историк. "
"Бесконечный поток данных все льется и льется, тогда как объекты, вне зависимости от их возможной значимости, влияния, центрального положения и нужности, так и норовят быстрее отойти на задний план, прерывая поток данных, и чем важнее объекты, тем быстрее они исчезают.
Это не значит, что они прекращают действовать, но способ их действия уже не соединен зримо с обычными социальными отношениями, поскольку они опираются на типы сил, выбранных как раз из-за своих отличий от нормальных социальных сил."
К счастью, можно увеличить число ситуаций, когда эта мимолетная зримость продлевается достаточно, чтобы можно было разработать хорошие описания.
"Первое решение — изучать инновации и новшества в мастерской ремесленника, конструкторском бюро инженера, лаборатории ученого, на испытательных панелях маркетологов, в жилище потребителя и в ситуациях многочисленных социотехнических разногласий. В таких местах объекты ведут явно многообразную и комплексную жизнь — встречи, планы, наброски, урегулирования и испытания. Там они кажутся полностью слитыми с другими, более традиционными социальными силами."
"Второй решение: даже самые рутинные, традиционные и безгласные объекты перестают быть само собой разумеющимися, когда к ним приближаются пользователи, невежественные и неуклюжие в силу определенной дистанции — временной дистанции в археологии, пространственной дистанции в этнологии, дистанции умений и навыков в обучении."
В случаях таких столкновений объекты хоть ненадолго становятся посредниками,—пока в скором времени не исчезнут снова благодаря ноу-хау, привычке или выходу из употребления.
"Третий тип ситуации — это несчастные случаи, поломки и забастовки; все происшествия, когда совершенно безмолвные проводники вдруг превращаются в полноценных посредников. Даже объекты, за минуту до этого казавшиеся абсолютно автоматическими, автономными и отделенными от человеческих агентов, теперь превращаются в толпы неукротимо идущих на вас людей с тяжелой арматурой."
"Четвертое решение: когда объекты окончательно уходят на задний план, всегда остается возможность, хотя это уже труднее, вернуть их на свет через архивы, документы, мемуары, музейные коллекции и т. д., искусственно воссоздав по описаниям историков состояние кризиса, приведшее к возникновению машин, устройств и приборов."
"Наконец, если ничего другого не получается, остается еще ресурс художественной литературы, которая способна, используя сюжеты альтернативной истории, мысленные эксперименты и «научную фантастику», переводить плотные объекты дня сегодняшнего в текучие состояния, могущие пролить свет на их отношения с людьми."
"Когда преодолено концептуальное затруднение, связанное с переключением от соизмеримости к несоизмеримости, все остающиеся проблемы — дело эмпирического исследования: они уже не принципиальны."
Шаг первый: локализуем глобальное
"…Мы должны прочертить непрерывные связи от локального взаимодействия к другим местам, временам и силам, побуждающим локальную инстанцию что-либо делать. Это значит, что нам надо идти за процессом делегирования или перевода, объясненным в первой части. "
"...Такой разворот может принять форму сети при условии, что каждое перемещение будет оплачено трансформациями, то есть если мы гарантируем, что весь путь от одного места до другого будет размечен не проводниками, а полноценными посредниками. Тем самым мы сделаем видимыми длинные цепи акторов, соединяющие места друг с другом, не упустив ни одного звена."
"Подобно тому как никакой сигнал не передается быстрее скорости света, так и никакое знание не распространяется без ученых, лабораторий и хрупких референциальных цепочек. Наш интерес к этим скромным средствам не продиктован подозрением насчет подлинной эффективности таких структур или потребностью в рефлексии. Просто эти средства дают нам идеальные маркеры для выяснения, что за постоянно существующие отношения возможны между «микро» и «макро»."
"И уж точно, как только указываются локальные места, производящие глобальные структуры, меняется вся топография социального мира. Понятие «макро» уже описывает не более широкое или более обширное место, куда на манер русской матрешки вставляется «микро», а другое, такое же локальное и такое же «микро»-место, связанное со множеством других мест посредником, транспортирующим определенные типы следов."
"Ни о каком месте нельзя сказать, что оно больше любого другого, но о некоторых местах можно сказать, что они выигрывают от гораздо более надежных связей с гораздо большим числом мест, чем другие. Полезность этого шага в том, что он поддерживает ландшафт плоским: то, что раньше — в дорелятивистской социологии — располагалось «выше» или «ниже», теперь находится рядом, на том же уровне, что и другие места, на которые пытались смотреть сверху вниз и которые включали внутрь."
"Благодаря тому, что мы следуем, не отклоняясь, этому направлению, становится видимым новое топографическое отношение между бывшими «микро» и «макро». «Макро» не находится ни «выше», ни «ниже» взаимодействий, а добавляется к ним как еще одна связь, подпитывающаяся ими и подпитывающая их. "
Нет другого способа достичь изменений относительного масштаба.
"Что имеет значение, так это возможность для исследователя регистрировать, где только можно этот вид «сетевой» формы, а не разделять полученные данные на две части: локальную и глобальную. Написать акторно-сетевой отчет — значит суметь захватить эти многочисленные отношения, не ограничивая их с самого начала априорным решением, каким должен быть «подлинный объем» того или иного взаимодействия или социального объединения."
"Расчетные центры, как я их назвал, дают такие звездчатые контуры потрясающей формы. Капитализм, к примеру, может быть неподатливой сущностью, имеющей «дух», но торговая площадка Уолл-стрит связана со «всем миром» тонкими, но быстрыми каналами миллионов байтов в секунду информации, которая, переваренная трейдерами, молниеносно возвращается в то же место биржевыми экранами Рейтере или Блумберга, регистрирующими все трансакции и затем передающими все это «остальной части (связанного) мира», определяя, что почем в сети."
"И тогда все упущенное вернется к действию: у капитализма нет реального врага, поскольку капитализм «везде», но у данной торговой площадки Уолл-стрит много конкурентов в Шанхае, Франкфурте и Лондоне.
Сбой компьютера, подлый шаг конкурента, неожиданная фигура, скрытая переменная в ценовой формуле, рискованная процедура подсчета могут сдвинуть баланс от баснословной прибыли к драматическим потерям. Да, Уолл-стрит связана со многими местами, и в этом, и только в этом смысле она «больше», мощнее, она доминирует. "
"И все же она не шире, не крупнее, не менее локальна, не менее интерактивна и интерсубъективна, чем торговый центр во французском Мулене или шумный и зловонный рынок Буаке в Кот-д'Ивуаре."
"Организация определенно не «больше», чем те, кого она организует. Поскольку Билл Гейтс физически не больше всех работников фирмы «Майкрософт», сама «Майкрософт» как корпоративное целое не может быть чем-то вроде вместительного здания, где находятся индивидуальные акторы.
Напротив, «Майкрософт» — это определенного типа движения, проходящие через них всех, и лишь немногие из этих движений начинаются и кончаются в кабинете мистера Гейтса."
"Не случайно ACT начинала с исследования науки. Всегда, когда ищут показательный пример того, что бы означало для социальной теории положить конец различию между «микро» и «макро», отличным образцом являются научные связи. "
Их не только гораздо легче исследовать,—они еще и дают наиболее яркие примеры того, как маленькие инновации могут, в конце концов, стать макрохарактеристиками «целого» мира. У наук нет размера, или, скорее, если что и не объясняет в достаточной мере их силу, то это их малый размер.
"Потенциально масштаб любой лаборатории или чрезвычайно мал, или чрезвычайно велик. Со стороны наблюдателя глупо заранее раз и навсегда определять ее подлинный размер."
"Спутники, оптико-волоконные сети, калькуляторы, потоки данных и лаборатории — все это новое материальное оборудование высвечивает связи, как будто бы гигантская красная ручка соединяет точки, тем самым позволяя каждому видеть линии, которые прежде были едва заметны. Но то, что верно в отношении лабораторий и кабинетов, верно и для всех прочих соединяющих и структурирующих мест."
"Ясно, к примеру, что командно-контрольный центр армии не «больше» и не «меньше», чем локальный фронт за тысячи миль от него, где рискуют жизнью солдаты, но очевидно и то, что такой командный пункт может командовать всем и контролировать все—на что указывает само его название,— но только пока она остается связанной с театром военных действий непрерывной передачей информации. "
"Поэтому здесь правильная топография состоит не во включении линии фронта «в» верховное командование, а в локализации обоих и соединении их плотным кабелем. Именно это я и понимаю под выравниванием ландшафта."
"…Кабинка редактора газеты похожа на командно-контрольный пункт, но лишь слегка: входящее и исходящее здесь не так формализованы и не так подчиняют, как военный приказ или команда. В ряде других случаев связи едва видны, скажем, когда спрашивают, в каком отделе производят «эдипов комплекс», «управление», «реструктуризацию» или «социальный капитал»."
"Но все же и тут можно пройти по следам и начертить карту, например, различных противоречащих друг другу социальных теорий, ходящих в Париже. Хотя они и кажутся нематериальными, но физически транспортируются через полевые исследования, анкеты, статистические бюро, академическую полемику, журнальные статьи, разговоры в баре и гранты, пока не возвращаются назад через редакции, учебники, партийных функционеров, забастовочные комитеты и военные штабы, где некоторые участники используют их, решая, кто они такие и к какой группе принадлежат."
"Социальный ландшафт начнет меняться очень быстро. И, как заметят путешественники, обозревать плоский ландшафт, где во множестве циркулируют попытки установить и поддерживать непрочные связи, они будут совсем не с тем же чувством, которое у них бы вызвало требование заглянуть в устрашающую пирамиду власти."[2]
ИСТОЧНИКИ
[1] Официальный сайт Бруно Латура Rewrited from
Дата обращения: 11.03.2022
[2] Латур Б. Пересборка социального. - Перевод на русский язык: И. М. Полонская. Введение в акторно-сетевую теорию., 2014
Rewrited from
Comments