Аннотация
В этой статье рассматривается ценность критического конструктивизма Финберга для преодоления ограничений доминирующих эмпирических и этических подходов в области философии технологии. В первом разделе показаны преимущества критического конструктивизм. Во втором разделе показываются ограничения критического конструктивизма, которые заключаются не столько в его теоретических элементах, сколько в его практических положениях. В третьем разделе предлагаются две “стратегии выхода”: социология Бурдье и агонистический подход Муфф, причем именно второй подход предлагается для применения в области философии технологии.
Введение
В этой главе приводится две гипотезы.
Первая заключается в том, что критический конструктивизм Эндрю Финберга представляет собой альтернативу эмпирическому и этически ориентированному подходу, доминирующий в области философии современных технологий. Доминирующий подход рассматривает технологию так, чтобы она приносила только благо обществу, устанавливая таким образом приемлемые для нее рамки. Однако при таком подходе упускается очень важная деталь: значение данной технологии для технологического процесса в целом. Поэтому философия в области технологий должна выйти за рамки эмпирического подхода. Критический конструктивизм Финберга же рассматривает технологии с одной стороны как некую цельную структуру со своими эмерджентными свойствами, а с другой стороны как объект, оказывающий влияние на социальную динамику власти.
Вторая гипотеза заключается в том, что критический конструктивизм Финберга, тем не менее, недостаточно критичен. Проблема заключается в его предложенной идее «демократизации технологий». По его мнению, демократизация технологий зависит от перераспределения власти между «непрофессионалом и экспертом, объектом и субъектом технологического действия». Это очень похоже на продолжение хабермасовского идеала прозрачной коммуникации между равными и рациональными социальными субъектами или групп. Поэтому Финберга можно по праву отнести к хабермасианцам. Чтобы преодолеть этот остаток коммуникативной рациональности Хабермаса, в третьем разделе предлагается две “стратегии выхода”. Первая – повторной использование социологии Пьера Бурдье в рамках философии технологии. Вторая - агонистический подход Шанталь Муфф. Задача состоит не в том, чтобы устранить критический конструктивизм, а дополнить его, предложив теорию практики, которая в конечном счете согласуется с его теоретическими намерениями.
Философия технологии за пределами эмпирического и этического поворота
Критический конструктивизм многое подчеркнул от Маркузы, однако помимо него прилагаются элементы исследований науки, в частности социального конструктивизма технологий. Финберг всегда предпочитал Маркузе Хабермасу. В теории коммуникативного действия Хабермас проводил различие между тремя мирами: объективным миром вещей, социальным миром людей и субъективным миром чувств. Он считает, что первый мир сегодня доминирует над 2 другими, подстраивая их под свои нужды, хотя на самом деле все три мира должны быть автономны друг от друга. Главная же проблема заключается в том, что научно-техническая рациональность и рациональность социального мира пересекаются между собой, затрагивая два мира одновременно, если даже и учитывать, что каждая действует в собственной области. Идеально-типичное различие между двумя мирами и двумя рациональностями заставляет пренебрегать непрерывным пересечением между ними, по крайней мере, со стороны научно-технологической рациональности. Маркузе же представляет действенную альтернативу для решения этой проблемы. Идея нейтральности технологий является для него идеологической иллюзией.
В статье “Индустриализация и капитализм в творчестве Макса Вебера” он признает, что технические принципы хоть и формулируются в абстрагировании от конкретного их значения, однако уже в реальном мире они приобретают социально- историческое содержание. То есть научно-технологическая рациональность вовсе не нейтральна. С одной стороны это плохая новость, так как социальное и историческое содержание рациональности, в котором конкретизируются абстракции технических принципов, относится к классовому обществу. Однако это потенциально хорошая новость, потому что это означает, что может быть внедрен другой способ понимания и применения на практике того же научно-технологического разума.
Финберг помимо Маркузе, также включил отражения, взятые из STS, используя при этом как ANT, так и SCOT, отдавая предпочтение последнему. В ANT считается, что в процесс технологических операций вовлечены люди и нелюди, а SCOT же принимает, что это происходит между заинтересованными социальными группами. Наряду с ANT есть еще одна исследовательская программа, которая граничит с критическим конструктивизмом Финберга – это постфеноменология. Она является одной из наиболее влиятельных исследовательских программ в этой области. Если ANT занимается описанием разнообразных отношений между людями и нелюдями, постфеноменология часто ограничивала свой интерес линейными и одномерными отношениями Я-технология-мир. Однако постфеноменология слишком много внимания уделяет жесту эпохи. В итоге, эпоха не позволяет исследовать условия существования таких явлений, как объект или техническое посредничество, так как не дает рассмотреть то, что вне ее границ. Отличие постфеноменологии от критического конструктивизма состоит в том, что первая сосредоточена на людях, а не на обществе и на технологических посредничествах и их роли в мире, упуская из виду социальные, политические и экономические условия существования отношений.
Критика критического конструктивизма
Как отмечалось выше, критический конструктивизм Финберга недостаточно критичен. Он содержит остатки хабермасианского доверия к коммуникативному разуму, и это непосредственно связано с его практическими приложениями, в частности, в практике «демократизации технологий». Он представляет 3 вида практик, которые при надлежащем продвижении могут привести к демократизации технологий: споры, инновационный диалог и творческое присвоение. Согласно Финбергу наихудшая проблема с общественным договором носит теоретический характер. Контракт - это воображаемое соглашение между индивидами, абстрагированное от всех конкретных социальных отношений.
Французская компания Minitel – любимый пример Финберга, по его мнению, который лучше всего подтверждает его 3 практики. Поначалу эта компания распространяла терминалы для получения доступа к общенациональному электронному справочнику телефонной и адресной информации, так хотелось снизить затраты на печать и обслуживание телефонных книг. Однако пользователи ”взломали" сеть, в которую они были подключены, и изменили ее функционирование, внедрив человеческое общение там, где планировалось только централизованное распространение информации. Они начали использовать сеть для анонимного онлайн-общения с другими пользователями в поисках развлечений, дружеского общения и секса.
Однако есть нюансы: 1)есть много случаев подтверждающих, что люди не всегда по назначению используют технологии; 2) многократность использования товара – сигнал для производителя, который оценивает свой продукт из нужд потребителя. Само по себе дело Minitel - это не столько случай “взлома”, как выразился Финберг, сколько переговоров и поглощения. Когда поведение пользователей стало отличаться от того, о котором изначально думала французская телефонная и почтовая компания, компания начала приспосабливаться к ним, чтобы в конечном итоге сделать их экономически выгодными. Финберг считает, что тактика граждан может проложить путь к более широкому участию в технологиях и что большее участие принесет больше демократии. Но само по себе участие не является гарантией демократизации. Логика исключения, характерная, например, для технического персонала, становится обычной практикой и для исключенных групп. Финберг для решения этой проблемы применяет концепцию «коллегиальности», взятую у Хабермаса. Вместе с этим он поддерживает идею Хабермаса о партисипативном управлении, считая, что эта концепция стала бы значительным шагом к демократизации технических обществ. Эта коллегиальность подразумевает ту же веру в прозрачное общение между разумными существами, которая характеризует точка зрения Хабермаса.
В другом случае Финберг говорил о “подрывной рационализации”. Согласно его мнению, рациональность с одной стороны диктует, что технологии – это средство достижение цели: прибыли и власти; а с другой стороны, что рациональность технологий строится на ответственности за человеческий и природный контекст технических действий, причем каждая заинтересованная группа взаимодействует с другими группами и отказывается не только частично от своих интересов в угоду других, но и от своих интересов в угоду интересов природы.
Рациональность, будь она подрывной или нет, подразумевает определенную форму прозрачности. “Подрывная рациональность” - противоречивая концепция, которая подразумевает, во-первых, конфронтацию между группами с благими намерениями, то есть определенную дозу рациональной вежливости; во-вторых, она предполагает, что любая форма конфликта представляет собой всего лишь историческую фазу на пути к рационализированному технологическому действию, в котором доминируют и подчиняются в равной степени, а участники ориентированы на природу.
Философия технологии: агонистический подход
Можно ли сохранить теоретические и онтологические преимущества критического конструктивизма Финберга, не учитывая при этом остатков коммуникативной рациональности, которая преследует его практические выводы. В этой главе предлагается две стратегии выхода: преобразование социальной теории Пьера Бурдье в философию технологии и использование агонистического подхода в политической философии, теоретизированной Шанталь Муфф. Бурдьевская философия технологии отказывается сводить технологию к ее наиболее непосредственному и материальному проявлению части, связывая ее с социальными условиями, в котором наиболее полно раскрывался бы ее потенциал. Также бурдьевская философия технологии отказывается полагаться на какую-либо форму наивной рационализации. Бурдье, подобно Финбергу, осуждает ошибочность социального контрактуализма и отказывается от рационализации социальной реальности и ее динамики, причем делает он это более критично и радикально, чем Финберг. Он осуждает Хабермасу за пренебрежение социальными и экономическими условиями, которые непосредственно влияют на достижение обществом рационального консенсуса, и с этой стороны философия Бурдье продвинулась дальше в отличие от философии Хабермасы.
Бурдье и Финберг сходятся во мнении, что нет никакого противоречия в том, чтобы одновременно бороться против лицемерия абстрактного универсализма и за всеобщий доступ к универсальному. Однако у Финберга это проходит через определенную степень рационализации социальной реальности: обсуждения и общения между заинтересованными лицами. Бурдье принимает же следующее положение: социальный субъект – социальные группы или классы - вне зависимости от своего положения в иерархии руководствуются привычками и особыми интересами, а потому не может рационализировать социальную реальность; решение рационализировать ее он присваивает социологу.
Обсудим теперь другую «стратегию выхода». Это агонистический подход в политической философии, теоретизированный Шанталь Муфф, отличающийся более радикальными и критичными решениями. Начинает она с критики контрактуализма и рационализма, характеризующие многие современные теории политической философии. Хабермас, если уж на то пошло, как и для Бурдье и Финберга, является одной из любимых мишеней Муфф. Однако ее основная идея заключается не только в принятии ориентированной на интересы природы общества, но и в ее позитивном взгляде на него. Бурдье считает, что общество – поле битвы, где победитель только социолог, Муфф же считает, что общество после «битвы» должно быть принято таким, какое оно есть, и развиваться дальше.
Муфф принимает, что социальная реальность имеет конфликтную природу. Однако она ее представляет в роли созидательного элемента. Естественно, за это приходится расплачиваться, которая заключается в способности видеть антагонизм и в конечном итоге трансформировать его в агонию. Антагонизм – не признает другого игрока и стремится его уничтожить, агонизм же рассматривает всех в роли соперников с равными правами на участие в игре, вне зависимости от их методов и способов достижения цели. Агонистическая демократия основывается именно на этих принципах. Рациональность социального, конечно, не устранена. При этом пространство для критики максимально расширено, учитывая легитимность спора при агонистическом подходе. Демократия Муфф намного богаче, чем демократия, которая предлагается в теориях, которая вольно или невольно подчиняют участников рациональности доминирующих участников.
Агонистический подход в философии технологии, безусловно, создает некоторые проблемы в отношении описания динамики технологических инноваций. Агонизм в области технологических инноваций, где часто происходят столкновения между крупными компаниями и небольшими заинтересованными группами, на самом деле замаскированной формой антагонизма. Этот антагонизм был бы подобен медленной позиционной войне, в которой окончательным победителем становится тот, кому удается истощить чужие ресурсы – а мы хорошо знаем, что ресурсы некоторых крупных компаний практически безграничны. Однако агонистический подход может оказаться плодотворным в рецептах, связанных с технологическими инновациями. Агонистический метод стремится дать равные ресурсы всем участникам, а технологические инновационные процессы представляются в виде нескольких циклов. В критическом конструктивизме эти элементы находятся в зародыше, однако не воплощены в теории практики.
Заключение
В этой статье была рассмотрена ценность критического конструктивизма Финберга для преодоления ограничений доминирующих эмпирических и этических подходов в области философии технологии. Его метод действительно может стать альтернативой, однако с учетом некоторых изменений, или лучше сказать, улучшений. Его остатки хабермасианского рационализма в реализации технологической демократии необходимо устранить, сделать это предлагается двумя «стратегиями выхода»: социологией Бурдье или агонистическим подходом Муфф. Первый метод ставит во главу социолога, а второй ставит условием демократии – постоянную борьбу между социальными группами и классами, при условии трансформации антагонизма в агонизм. Причем последний метод лучше подходит, как «стратегия выхода». Хотя при этом появится неразрешимая проблема – отправной точкой агонистического подхода является конкретика социальной реальности и опора на нее, а она не столь устойчивая, как и разум – это главная слабость этого метода.
Источники: Adeline Barbin; Darryl Cressman, “The Necessity of Critique”, 2022 г., из главы: “Critical Theories of Technology” извлечено из: https://link.springer.com/book/10.1007/978-3-031-07877-4
Comments