Инженерная этика представляет собой ключевой момент взаимодействия между гуманитарными, социальными науками и инженерией. Доминирующий подход к инженерной этике, как правило, довольно узкий и основывается на использовании тематических исследований, связанных с этическими дилеммами и профессиональными этическими кодексами. Это индивидуалистический подход, предполагающий способность к моральной волеизъявлению. Учитывая проблемы, связанные с доминирующим подходом, был предложен ряд альтернатив. Это внесло свой вклад в путаницу вокруг цели образования в области этики. Учитывая это расхождение в подходах, необходимо разработать инструменты для понимания различных подходов и того, как они могут соотноситься друг с другом. Это может позволить нам изучить возможности для разработки комплексного подхода и более четко определить, что требуется для устранения недостатков доминирующего подхода. Существует сходство между растущим расхождением в этическом образовании и дискуссиями в социологии/социальной теории о природе дисциплины.
Инженерная этика (EE) является ключевым моментом взаимодействия между гуманитарными, социальными науками и инженерией. Класс EE — это одно из мест, где философы и социологи могут взаимодействовать со студентами-инженерами. Обзоры интеграции этики в инженерное образование позволили получить важную информацию о мотивах преподавания EE и о том, каким образом оно трактуется. Они подтверждают, что доминирующий подход основан на использовании тематических исследований, связанных с этическими дилеммами и фокусирующихся на профессиональном кодексе этики. В контексте США Карл Митчем сказал: “В основном программы инженерной этики учат коду и немногому другому”. Другие отметили, например, что в учебниках по ЕЕ не рассматриваются вопросы социальной справедливости по существу.
Таким образом, фокус этического образования, как правило, довольно узок, а широким общественным целям инженерного дела уделяется мало внимания. Систематический обзор, изучающий взаимосвязь между управлением рисками и EE, показал этот анализ риска и безопасности часто лишен сложности и контекста. Также было отмечено, что существует некоторая степень путаницы в отношении цели EE и что цели образования по этике в основном сосредоточены на моральной воле инженеров и в меньшей степени на контексте, в котором им придется принимать этические решения. Современное исследование в Ирландии показывает, что тематические исследования - преобладающий метод, используемый для преподавания этики, уделяет меньшее внимание “отношениям власти, равенству и более широкой общественной миссии инженерии” и не решают “проблемные вопросы, связанные с осуществлением отдельными инженерами своих полномочий”.
Учитывая, что существует некоторая неудовлетворенность доминирующим подходом и стремление расширить фокус EE, тенденция к увеличению разнообразия в предоставлении неудивительна. Учитывая расхождения в подходах, необходимо разработать инструменты для их понимания и того, как они могут соотноситься друг с другом. Это может позволить изучить возможности для разработки комплексного подхода и более четко определить, что требуется для обучения социально ответственных инженеров.
Дуализмы в социальной теории
В широком смысле социология стремится обнаружить “тесные связи между индивидуальной биографией и более широкими социальными процессами”, о которых индивид может не знать или неспособен контроль. Бауман говорит о важности размещения индивидуального опыта в сетях зависимости и взаимосвязей: “Когда мыслишь социологически, пытаешься понять человеческое состояние через многообразные сети человеческой взаимозависимости”. Но существуют некоторые разногласия относительно того, как следует понимать эти сети взаимозависимости. Ритцер утверждает, что социология — это многопарадигмальная дисциплина. Это привело к замешательству тех, кто приближается к дисциплине, но также и к тому, что частичные объяснения социальных явлений в рамках различных парадигм фокусируются на различных способах исследования.
Ограничения пространства препятствуют полной разработке и обсуждению этих дуализмов итого, как следует понимать составляющие элементы дуализмов, но стоит сделать несколько общих замечаний. Во-первых, в то время как в целом те, кто фокусируется на макрообъектах, как правило, сосредоточены на социальной структуре и привержены реалистической онтологии, а те, кто использует микро подход, как правило, больше ориентирован на индивидов, их взаимодействия и убеждения, а также на то, как они социально конструируют реальность (интерпретативизм), нет необходимой взаимосвязи между приверженностью реализму и макро фокусировкой и приверженностью рассматривать социальную структуру как объективный набор социальных отношений, которые формируют дифференцированный доступ. Идея, противоречащая эмпиризму, заключается в том, что в обществах есть уровни, недоступные непосредственному наблюдению, и что то, что лежит ниже, может объяснить то, что происходит в обществе.
Для критического реализма (CR) эта глубинная онтология включает в себя различие между областями реального (порождающие механизмы), актуального (события) и эмпирического (переживания). Реалистические объяснения состоят в соединении опыта в эмпирической области со структурами и процессами в реальной области.
Во-вторых, можно предположить, что то, что формирует деятельность людей в обществе, имеет как реляционные (или структурные), так и институциональные (или культурные) элементы. Как блестящий Итальянский марксист Антонио Грамчи утверждал, что социальный порядок поддерживается сочетанием силы (или могущества) и согласия, или того, что он назвал гегемонией: “элемент морального, культурного и интеллектуального лидерства”. Отношения власти и неравенства должны быть узаконены, и, таким образом, то, что связывает общество воедино, имеет объективные и субъективные измерения. Но Порпора утверждает, что большая часть современной социологии страдает от культурного редукционизма, приводящего к пренебрежению вне дискурсивными “объективными социальными отношениями, которые были материальными или независимыми от мыслей людей”. CR защищает аналитически отчетливую, вне дискурсивную концепцию социальной структуры.
В-третьих, дебаты вокруг дуализма макро/микро и интерналистского/экстерналистского по существу касаются того, что следует принимать во внимание при анализе явлений. Оба дуализма сыграли важную роль в разработке новых подходов к ЕЕ: те, кто выступает за макро подход, стремятся расширить сферу применения дисциплины, в то время как те, кто выступает за интернализм, стремятся ограничить его процессами, внутренними для инженерной практики. Лаудер утверждает, что различие между микро- и макроуровнями относится в первую очередь к различиям в уровне и масштабе анализа. Внутреннее/внешнее различие, как представляется, вращается вокруг сосредоточения внимания на силах, как внутренних, так и внешних по отношению к развитию науки, причем последние включают государство, капитализм и другие социальные и культурные структуры.
В-четвертых, некоторые из тех, кто занимается мета-теоретизированием, стремятся к большей интеграции между различными формами и уровнями анализа, причем и Ритцер, и Джонсон и др. выступают за диалектический синтез, который включает “теоретическое признание единой реальности, которая объединяет двойственности, не устраняя их”. Теоретизируя с Арчером, утверждающим, что социальная теория страдает от различных форм конфуцианства. С одной стороны, существует нисходящая зависимость, которая подчеркивает определяющий эффект социальных структур и допускает очень небольшую роль преднамеренной человеческой деятельности в объяснении социальных форм. С другой стороны, существует восходящая конфронтация, которая делает чрезмерный акцент на творческом и преднамеренном измерении человеческой деятельности и преуменьшает значение того, как человеческие существа одновременно погружены в то, как устроено общество, и ограничены им. Арчер выделяет третий вид центрального конфуцианства, суть которого заключается в рассмотрение агентства и структуры как “взаимно определяющих” и принципиально неразделимых. Структуры создаются в социальных практиках, могут существовать только в реальных практиках, которые их воспроизводят, и не рассматриваются как составляющие внешние сущности, которые различными способами ограничивают свободу действий. Таким образом, структура распадается на агентства и их свойства не может рассматриваться отдельно. Оба они переопределены как “неотделимые аспекты откормленной социальной онтологии", что затрудняет раскрытие ”относительного влияния структуры на действие и действия на структуру".
Латур дает советы о том, “Как сохранить социальный жир”, отрицая важность какой-либо всеобъемлющей социальной системы, в то время как Лоу утверждает, что авторы теории актерских сетей (ANT) “склонны утверждать, что социальные, политические, экономические контексты мобилизуются и разыгрываются вместе с техническим или научным "контентом". Первые не формируют вторые”. Применяя это к инженерной практике, он предлагает, следуя внутренней логике, что мы должны стремится улучшить “характер этой практики... вместо того, чтобы обнаруживать действие подрывающих внешних сил”. Таким образом, в этих подходах уделяется недостаточное внимание структурному измерению социальных взаимодействий и относительно устойчивой природе институциональных форм с изнурительными объяснительными и политическими последствиями.
Что CR стремится сделать, так это избежать этих противоречивых позиций и принять во внимание должным образом аргументированный взгляд как на агентство, так и на структуру (и культуру) и отношения между ними. CR привержен аналитическому дуализму в этой структуре и агентство рассматривается как объекты радикально иного типа, обладающие иными свойствами и полномочиями. Что касается последнего, то к ним относятся самосознание, рефлексивность, интенциональность, когнитивность и эмоциональность. Ключевыми свойствами социальных структур являются предшествование и то, что они относительно долговечны. К числу полномочий, которыми обладают социальные структуры, относятся полномочия по стимулированию и принуждению. Агентство и структура обозначают разные уровни и разные виды объектов; следовательно, ключевая задача, стоящая перед социальной теорией, состоит в разработке структур, которые связывают структуру и действие и определяют условия, “при которых агенты обладают большей степенью свободы или работают в условиях значительной жесткости ограничений”. Нам рекомендуется сосредоточиться на взаимосвязи между структурой и действием, а также на возможности изменений, возникающих в результате социальных взаимодействий. Интегративный подход Арчера был описан Порпорой: все человеческие действия проистекают из конкретных обстоятельств или контекста. Эти обстоятельства являются как культурными, так и структурными. То есть люди действуют с социальной позиции, связанной с другими позициями, и делают это, хотя и творчески, через культурную среду, в которой они живут. Во временном процессе действия актеры либо воспроизводят, либо изменяют и то, и другое, либо культурные и структурные обстоятельства, которые изначально их связывали. Первый случай — это то, что Арчер подразумевает под морфостазом, а второй - то, что она подразумевает под морфогенезом.
Таким образом, локализованная человеческая деятельность может либо воспроизводить, либо изменять обстоятельства в зависимости от того какие агенты действуют. Ключевой задачей становится учет и использование меняющегося баланса между агентскими возможностями и структурными ограничениями и определение материальных предпосылок для успешных практических вмешательств в реальном мире
Инженерная этика: Доминирующий подход
Исходя из вышесказанного, можно предположить, что комплексный подход к ЕЕ должен позволить нам сосредоточиться на взаимосвязи между социальной структурой и деятельностью человека. Следуя CR, мы должны придерживаться объяснительной модели, “в которой взаимодействие между ранее существовавшими структурами, обладающими каузальными полномочиями и людьми, обладающими каузальными полномочиями, самостоятельно, приводит к случайным, но объяснимым результатам”. Ключевым преимуществом этого является то, что это позволило бы нам избежать морализма, который возлагает на отдельных инженеров обязанности, с которыми они не могут справиться. Да, у инженеров есть выбор, но, как и у других, “они делают свой выбор из структурно и культурно определенного набора опций, которые они не выбирают”, это также должно позволить нам рассмотреть утверждение о том, что переход к макро- или социологическому подходу к ЕЕ не оставляет отдельным инженерам никакой роли в принятии этических решений. Дэвис утверждал, что социологические подходы, как правило, приводят к тому, что решения кажутся неизбежными, поскольку события рассматриваются как связанные социальными силами, а не индивидуальные решения. И в его словах есть смысл. Некоторые формы социологических объяснений рассматривают людей как сверхсоциализированных «культурных идиотов», которые просто проявляют требования общества или культуры в своих действиях. Если действия определяются на этом уровне, то все этические проблемы размываются, поскольку человеческое сопротивление и вмешательство становятся бесполезным.
Ключевая проблема доминирующего подхода к EE заключается в том, что он предполагает способность к моральной волеизъявлению. Инженеры должны выполнять свои обязательства перед общественностью, “независимо от любого давления, с которым они могут столкнуться, работая в корпоративной среде”. Проблема здесь заключается в том, что этическая осведомленность, как было продемонстрировано, не трансформируется в этичное поведение, поскольку многие дилеммы, с которыми сталкиваются инженеры, находятся вне их контроля. Кроме того, использование тематических исследований не предполагает сосредоточения внимания на том, как можно изменить социальные механизмы. Таким образом, основное внимание по-прежнему уделяется агентству инженеров и меньше зависит от контекста, в котором они будут принимать этические решения. Учитывая эту проблему при традиционном подходе, было предложено несколько альтернатив.
От микро к макро
В EE требование сосредоточиться на макроэтики связано главным образом с работой Херкерт, который выступал за смещение акцента с дилемм, с которыми сталкиваются отдельные инженеры, на коллективную ответственность. В каком-то смысле это прямой призыв сосредоточиться на более серьезных проблемах и социальных и этических последствиях инженерного дела. По-видимому, это преобладающее понимание того, что влечет за собой макро подход. Значительный исследовательский проект, базирующийся в США, определяет это как “более широкие этические обязательства профессии, такие как те, которые воплощены в социальной ответственности и устойчивом развитии” и включают такие вопросы, как устойчивость, бедность и отсталость, безопасность и мир, социальная справедливость, биоэтика и нанонаука. Широко используемые учебники называют макропроблемы “проблемами для инженерной профессии, а не проблемы, которые может решить отдельный инженер” или “более глобальные проблемы, такие как направления технологического развития, законы, которые следует или не следует принимать, и коллективная ответственность таких групп, как профессиональные инженерные общества”. В другом смысле это также представляет собой призыв сосредоточиться на условиях, в которых инженеры занимаются проектированием: “политика ответственности за продукт, которая может затруднить инженерам выполнение своей работы с соблюдением этических норм… является проблематичным”. Это, по-видимому, подтверждает, что сосредоточение внимания на уровнях, выходящих за рамки отдельного инженера, может быть полезным для обеспечения ее социальной ответственности. Но в работах Херкерта есть тенденция охватывать все, что расширяет фокус, хотя некоторые из примеров, которые он приводит, такие как Линч и Клайн, сосредоточены на организационных культурах, исключая более широкие социальные силы, влияющие на организации. Доорн и Крузен предполагают, что “хотя разные авторы имеют разную направленность, мы можем установить, что многие авторы указывают на более широкий контекст индивидуальных решений, независимо от того, называют ли они это институциональным контекстом, макроэтикой или каким-либо другим названием”. В то время как исследования по этике предполагают, что основное внимание уделяется макроэкономическим вопросам, эти выводы основаны на вопросах, рассматриваемых в классе EE, таких как устойчивость, а не на каком-либо анализе того, каким образом рассматривается устойчивость и охвачены ли политические, экономические и институциональные аспекты. Все это наводит на мысль что, возможно, было бы полезно более внимательно изучить, что может означать переход к макрофокусировке.
Ритцер, явно опираясь на различие макро-микро, обеспечивает основу для этого. Эта структура основана на четырех различных уровнях анализа, которые возникают в результате взаимодействия двух социальных континуумов: макро/микро и субъективного/объективного. Макро/микро относится к масштабности социальных явлений - от целых обществ до индивидуальных действий. Объективное/субъективное различие относится к тому, имеет ли явление реальное материальное существование или существует в сфере идей и знаний. Основываясь на взаимодействии этих двух континуумов, Ритцер выделяет четыре уровня социального анализа, которые могут быть использованы для изучения различных подходов к ЕЕ и раскрытия последствий призыва к макроподходу.
Сон утверждал, что переход к макрофокусировке требует, в первую очередь, сосредоточения на целях инженерии и на том, какого рода общество желательно. Макроподход с явным акцентом на “благо” - это призыв Боуэна к этике, основанной на стремлении. Боуэн, критикуя доминирующий подход, выступает за сосредоточение внимания на “целях жизни, которые можно считать хорошими”. Что необходимо, так это развитие по-настоящему амбициозного этического идеала, который ставит во главу угла процветание человека посредством содействия его благополучию. Вместо того, чтобы сосредотачиваться на разрешении моральных затруднений, лучше “принять позитивный образ жизни, сама природа которого помогает свести к минимуму возникновение таких сложных ситуаций”. Опираясь на книгу Макинтайра “После добродетели”, он утверждает, что инженеры "ошибочно принимают внешние блага практики за реальную цель практики (которая заключается в человеческом благополучии)". Это привело к несбалансированное приоритезирование технической изобретательности над помощью людям. Боуэновская этика — это версия этики добродетели, которая утверждает, что цели инженерии имеют решающее значение при определении того, какими добродетелями должны обладать инженеры. Боуэн утверждает, что инженеры недостаточно занимались этическим анализом своей деятельности и должны вести позитивный образ жизни. От человека, который “действительно обладает добродетелью, можно было бы ожидать, что он проявит ее в различных видах своей деятельности”. Этика добродетели “ ясно дает понять, что инженер тогда должен будьте готовы сделать заявление: “Я несу ответственность за...”. В свете этого в преподавании EE “необходимо особо подчеркнуть личную ответственность каждого инженера за последствия его или ее деятельности для других, включая, где это уместно, образную визуализацию последствий для людей, удаленных по месту и времени”.
Подход Боуэна полезен для напоминания инженерам о важности приоритизации потребностей людей. Но его подход во многих отношениях перекликается с подходом тех, кто придерживается доминирующего подхода, таких как Дэвис, которые хотят подчеркнуть важность индивидуальной концепции моральной ответственности. В то время как в его более поздней работе гораздо более взвешенный подход к важности инженеров, работающих в благоприятных социальных контекстах, проблема заключается в том, что он не Э. Конлон в достаточной степени признает ограничения на инженерную практику, возникающие из конкретно корпоративный контекст, в котором происходит большая часть инжиниринга. Хотя Боуэн признает, что “многим сотрудникам в крупных организациях не хватает свободы”, поскольку их ноу-хау используются для достижения целей , определенных другими, нет реального обсуждения отношений власти внутри организаций и того, как они влияют на цели, для которых используется инженерия. Опираясь на работу Дэвиса , он предлагает значительное непонимание природы трудовых отношений, просто предполагая, что инженеры “вольны уволиться, если они считаю ограничения неприемлемыми”. Одна из проблем заключается в том, что этот подход, по-видимому, основывается на героизме отдельных инженеров. Другой заключается в том, что даже если инженер разорвет отношения со своим работодателем, это может “не оказать существенного влияния на организацию, которая действует неэтично”. Что здесь не признается, так это то, что существует системное давление, ограничивающее инженерную практику в целом. У Боуэна преобладает интерналистский подход, ориентированный на агентство, с основным акцентом на культуру проектирования и развитие стремления к идеалу среди инженеров. Здесь есть опасность морализма. В рамках традиции этики добродетели моральные проблемы не могут быть проанализированы абстрактно, но требуют анализа отношений, в которые вовлечены индивиды, а также поддержки индивидуальной морали “адекватными социальными институтами и структурами”. Принимая такой подход к этике устойчивого развития, Беккер, например, утверждает, что мы должны признать, что люди вовлечены во многие незакрепленные отношения неравной власти и что ключевая проблема этика устойчивого развития заключается в том, чтобы сосредоточиться на том, “какие структуры и институты регулируют эти отношения… и как мы должны их проектировать, чтобы обеспечить идеальную организацию и реализацию отношений устойчивого развития”. Беккер выделяет три ключевые метаструктуры: науку, технологию и экономику, которые формируют возможность (или нет) достижения устойчивости. Напротив, Боуэн предпочитает интерпретировать институциональное измерение этой этической схемы несколько иным и ограниченным образом, сосредоточившись на профессиональных инженерных институтах, которые, по его мнению, “имеют наибольшее влияние на трудовую жизнь инженеров”. Он призывает эти учреждения поощрять высокие устремления у своих членов и утверждает, что некоторые корпорации, среди которых он особо упоминает BP, могут служить для них примером.
Это кажется несколько проблематичным. Во-первых, влияние профессиональных организаций сильно варьируется в разных странах, будучи слабым в таких странах, как Франция и Япония. Во-вторых, в сноске он говорит, что “Хотя даже желательный стандарт иногда может не сработать на практике, как показал серьезный взрыв на заводе BP в Техасе в 2005 году”. Это, по-видимому, иллюстрирует слабость предлагаемого здесь анализа. Обнародование этических кодексов не устраняет системного давления на корпорации, инженеров и других лиц, которые в них работают. В то время как в первом случае BP пыталась обвинить в этой аварии операторов завода и надзорных органов, внешнее расследование выявило множество плохих практик, вызванных тем, что основное внимание уделялось производству, а не безопасности. Катастрофа “была вызвана организационными недостатками и проблемами безопасности на всех уровнях BP”. И это далеко не исключение, те же проблемы возникли во время катастрофы 2010 года в Мексиканском заливе, когда в ходе одного правительственного расследования было установлено, что “затраты или время BP спасительные решения без учета непредвиденных обстоятельств и смягчения последствий были основными причинами выброса в Макондо”. Тогда кажется, что “деловая этика, которая принимает текущую концепцию экономики как данность, была бы недостаточной”. То же самое можно сказать и об ЕЕ, которая не затрагивает макро объективное измерение социальной жизни и то, каким образом, например, экономическая система формирует то, что делают инженеры.
Инженерная практика
Чтобы устранить недостатки в EE, некоторые утверждают, что STS должна информировать EE. В своем значительном вкладе в литературу Линч и Клайн опираются на проведенный Воаном, чтобы аргументировать необходимость сосредоточения внимания в EE на деталях инженерной практики и роли организационной культуры и процессов. Ключевой акцент этого подхода делается на том, почему в инженерных проектах происходят несчастные случаи. Объяснение ищется в рамках преобладающей организационной культура и процессы с работой Воана, рассматриваемой как образцовая. Объясняя катастрофу, она подчеркивает институциональную логику и то, каким образом модели поведения развивались и институционализировались в организациях, поддерживающих программу "Шаттл". Вон рассказывает о том, как переосмыслялся риск, что привело к ряду запусков с подобострастным дизайном и к тому, что она называет “нормализацией отклонений”. Линч и Клайн стремятся сделать две вещи в связи с фокусом EE. Во-первых, отойдите от агентно-ориентированного подхода, включающего нереально упрощенные случаи, в которых основное внимание уделяется аморальному расчету отдельных лиц как причине несчастных случаев, к рассмотрению роли организационной культуры и процессов. Во-вторых, они хотят сосредоточиться на деталях инженерной практики и на том, каким образом это способствует причинно-следственным связям с авариями, и отойти от акцента на ограничениях со стороны руководства на автономии инженеров как центральном повествовании, объясняющем аварии. Опираясь на STS и фокусируясь на “случайном характере технических фактов”, они утверждают, что EE следует обратить внимание на “сложности инженерной практики, которые формируют решения на ежедневной основе”. Их цель - “изучить, как инженеры могут научиться определять особенности своей повседневной практики, которые потенциально способствуют этически проблематичным результатам, прежде чем возникнут четкие этические дилеммы”. Инженерам следует проявить воображение, чтобы разработать стратегии предотвращения появления этих проблемных функций в их практике.
Хотя такой подход можно приветствовать, поскольку он уводит нас от упрощенных описаний конкретных случаев и побуждает рассматривать аварии и катаклизмы как результат текущих организационных процессов, а не как результат аморального расчета, с ним связаны проблемы с точки зрения того, как он включает структурный контекст инженерной практики в анализ несчастные случаи. Во-первых, существует интересный контраст между вниманием Воана к более широкому экономическая и политическая среда, в которой работало НАСА, и Линч, и Клайн фокусируется на “особенностях, "внутренних" для широкого взгляда на инженерную практику, которые способствуют техническим катастрофам”. Вон подчеркивает, как эта более широкая среда способствовала нормализации девиантности. Изменения в бюджетной среде НАСА означали, что “график, бюджет, следование правилам и процедурам и верность иерархии вытеснили безопасность и уважение к опыту работающие инженеры”. Таким образом, она фокусируется не только на организации и рабочих группах, но и на взаимосвязи между культурой рабочей группы и более широкой экономической и политической средой. Она скептически относится к возможностям реформы, которые не учитывают эту более широкую среду. Линч и Клайн критикуют ее за то, что она отвергает возможность реформы, и утверждают, что STS может предоставить “концептуальные инструменты, которые позволили бы инженерам выявлять проблемные особенности своей собственной практики и осуществлять свои собственные воображение… разработать стратегии для решения этих проблем”. Они, по сути, но, возможно, несколько непоследовательно, отказываются от сосредоточения внимания на более широкой окружающей среде. Они делают это для того, чтобы избежать того, что они считают главным недостатком доминирующего подхода, который заключается в том, чтобы возлагать вину за несчастные случаи и катастрофы на силы, внешние по отношению к инженерной практике, такие как “давление производства и проблемы с затратами”. Их отказ от более широкого окружения, учитывая их интерналистскую ориентацию, возможно, неудивителен. Хотя осведомлен о учитывая значение более широких макровопросов внутренней и международной политической экономии, ее анализ фокусируется главным образом на микропроцессах принятия решений.
Не проблематизируя этот контекст и исследуя, как он мог бы быть другим, она в конечном итоге принимает социальную неизбежность ошибок. Существуют также трудности в том, как Воан понимает взаимосвязь между силами, действующими на разных уровнях. Она, по-видимому, приводит классический пример нисходящего конфуцианства в пользу слишком четкого разграничения между более широкой культурой, организационная культура и поведение отдельных людей: обсуждая использование “крупных кейсов” на уроках этики, они в какой-то момент предлагают студентам спросить: “Как инженерам следует высказываться индивидуально или коллективно, чтобы реформировать регулирующие органы?”. В их статье много ссылок на важность более широкого структурного контекста для инженеров. Два примера: “Место инженерной профессии на рынке и внутри крупных иерархических организаций делает подчиненный характер профессии императивом в любой анализ инженерной этики” и “Инженеры редко свободны в разработке технологий независимо от затрат и графика, налагаемых корпоративной иерархией, государственным учреждением, заботящимся о своем имидже, или давлением рынка”. Инженерная этика, Социальная теория и как мы могли бы добиться большего!
Случай с НАСА показал, как наборы организационных допущений, институционализированных в организации, просачивались через многоуровневые структуры, формируя индивидуальные когнитивные процессы и действий. На микроуровне они создали способ видения, состоящий из общих понимание рисков, того, как должна выполняться работа, и критериев для принятия решений. Неудивительно, что Фриленд утверждает, что Вон слишком далеко отклоняется в сторону “сверхсоциализированной” концепции действия, “в которой актеры пассивно воспроизводят заученные культурные сценарии”. Таким образом, ключевая критика ее изложения заключается в том, что, сосредоточившись на институциональной культуре, она пренебрегает проблемой власти: “она заменяет изучение конфликта понятием тоталитарных и бессознательных институциональных сил”. Фактически, решение о запуске, которое привело к катастрофе, было принято в беспрецедентно холодных условиях за пределами параметров, которые ранее не были исследованы. Таким образом, это было ненормально. Если бы доминировали универсальные макро-силы, разногласия не могли бы возникнуть. Запуску воспротивилась группа инженеров, которые знали, что это выходит за рамки нормальных параметров, а не вписывается в непререкаемую культуру. Таким образом, способность членов организации бросать вызов доминирующим культурным сценариям предполагает значение. В контексте этих властных отношений также имеет место тот факт, что некоторые должны быть привлечены к большей ответственности, чем другие. В критике Линча и Клайна предполагает, что они, возможно, отпускают руководство с крючка. Он утверждает , что подходы STS к пониманию производства знаний и технических практик могут позволить руководству и инженерам отделить ответственность от своих собственных действий. Лидеры организаций, которые выиграют от сохранения автономии своей организации, “вполне могут согласиться с рекомендацией, которая ставит обязанность отдельных инженеров ”на местах" следить за нормализацией отклонений", тем самым избавляя организацию от надзора, который может повлиять на этих руководителей. Эта неспособность рассмотреть вопрос о власти приводит к окончательной проблеме в том, что Линч и Клайн не уточняют, каким образом инженеры, узнавшие о нормализации девиантности, должны изменять проблемные аспекты организационной практики. Они отвергают тех, кто рассматривает роль, которую могут играть профессиональные организации инженеров, кодексы этики, профсоюзы, юристы и регулирующие органы играйте в стимулировании ответов на моральные проблемы. В итоге у них получается чрезмерно ориентированный на агентство взгляд. В критическом обзоре Свирстра и Джельсма утверждают, что литература STS показывает, что в “проектах современных технологий” отсутствуют необходимые условия для индивидуальной моральной свободы и что картина, нарисованная Линчем и Клайном , слишком радужна. Их мнение заключается в том, что, определяя акцент на профессиональной автономии инженеров как ключевую слабость доминирующего подхода, Линч и Клайн остаются в рамках мейнстрима EE, “предполагая, что использование науки и в своем анализе случая с Пинто Ли и Эрдманн говорят, что некоторые инженеры сообщили, что те, у кого были сомнения в безопасности Пинто, "считали себя бессильными оспорить преобладающие определения "приемлемого риска".
Технология морализаторства
Этот вопрос также возникает в связи с другим значительным вмешательством в дебаты о природе ЕЕ. Акцент на вопросах, внутренних для инженерной практики, призыв отойти от “этики в случае стихийных бедствий” и расширить ответственность инженеров также являются отличительными чертами призыва Вербика к новому фокусу. Опираясь на философию технологий и ANT, он стремится связать анализ влияния технологий на пользователей с принятием моральных решений в процессе проектирования. Он использует концепцию технологического посредничества, чтобы утверждать, что воздействие технологии выходят за рамки его функциональности. Когда технологии выполняют свои функции, они также формируют опыт и действия своих пользователей. Они помогают формировать “то, как люди используют технологии, как они воспринимают мир и что они делают”. Разрабатывая и внедряя технологии, инженеры должны спросить себя, как технологии влияют на “наши моральные решения и действия, а также на качество нашей жизни?”
Вербик критически относится к традиционным подходам к этике дизайна, поскольку они склонны придерживаться экстерналистского подхода и фокусироваться на результатах развития технологий, а не на внутренней динамике этих процессов. Тематические исследования рассматривают технологии только с точки зрения их функциональности: “технологии предназначены для того, чтобы что-то делать, и, если они не справляются с этим должным образом, значит, они были плохо спроектированы”. Раскрывая влияние технологий на человеческие действия посредством того, что. Ученые STS называют скрипты – предписания о том, как действовать, которые встроены в артефакт, - заряжающими технологии моралью. Понятие скриптов может помочь EE преодолеть его экстерналистская ориентация и больший акцент на процессе проектирования и на том, как артефакты побуждают или препятствуют определенным действиям. Таким образом, существует требование расширить сферу применения EE, включив в нее моральное измерение артефактов. Инженерам придется сыграть определенную роль в морализации материальной среды, чтобы формировать поведение людей. В ответ на обвинение в том, что продвижение технологий, управляющих поведением, является скрытой пропагандой антидемократической технократии, он утверждает, что технологии всегда помогают формировать человеческие действия, и, учитывая, что они это делают, “у нас было бы лучше постарайтесь придать этому влиянию желаемую форму”. Он призывает к использованию “анализа посредничества”, который должен проводиться путем прогнозирования, основанного на воображении дизайнера, и/или использования расширенной оценки конструктивной технологии, которая вовлекает все соответствующие заинтересованные стороны в разработку технологии.
Вербик считает, что этика инженерного проектирования должна более серьезно относиться к “моральному заряду технологических продуктов”. Он обеспокоен тем, что одна из причин сосредоточения внимания на нем заключается в том, что его работа получила более широкое распространение благодаря тому, что она включена в качестве главы в очень полезный учебник Ван де Поэля и Ройаккерса «Инженерная этика, Социальная теория и как мы могли бы добиться большего!»
Как теория медиации может информировать практики проектирования, чтобы они могли эффективно способствовать реализации конкретных моральных ценностей? Отвечая на этот вопрос, теория посредничества может внести свой вклад в разработку дизайна, учитывающего ценность. Но он не предлагает никаких указаний на то, какие значения должны быть встроены в скрипты, и никаких критериев, по которым можно судить о желательной форме. Далее, он не обращается вопрос о том, в какой степени инженеры обладают способностью содействовать эффективному и морально оправданному посредничеству.
Хотя утверждалось, что работа Вербика кое в чем преуспела в привлечении внимания инженеров к тому, как они формируют моральный выбор, также утверждалось, что, учитывая теоретические ресурсы, которые он использует, постфеноменология и ANT и его внимание к моральному влиянию технологий, что в его анализе есть серьезные упущения, включая “любое обсуждение роли политических агентств, институты, социальные практики, экономика и другие посреднические силы в нашей жизни”. Экономические классы и корпорации, которые доминируют в нашей жизни, отсутствуют. Таким образом, в то время как Вербик хочет способствовать устойчивому развитию путем формирования большей привязанности к продуктам, он делает это без какого-либо обсуждения политической экономии отходов и отстраненности.
Утверждалось, что он, возможно, был более привлекателен для таких, как Виннер и Финберг за более политизированное понимание дизайна. Необходимо учитывать систематические предубеждения, вытекающие из природы социальной системы. Но поскольку технологии пропитаны социальными ценностями, это означает, что их можно оспорить. С этой точки зрения технология — это “сцена борьбы”. Это подход, который одобрили бы более активистски ориентированные ученые STS. Ключевой проблемой для них является вопрос о том, “насколько широки возможности отдельных дизайнеров бросать вызов доминирующему рынку и структурам макроуровня”.
Агентство и структура
Три подхода, рассмотренные выше, имеют некоторое сходство. Все они отвергают доминирующий подход к EE, хотят иметь более превентивный подход к этике и хотят, чтобы инженеры проявляли воображение, чтобы творить добро, не обращаясь к своим возможностям для этого. Все это возлагает новые обязанности на инженеров, поскольку они стремятся расширить сферу применения EE. По моим оценкам, ни один из них адекватно не учитывает ограничения в социальных контекстах инженерного дела и, следовательно, не предполагает наличия условий для осуществления социальной ответственности. Таким образом, опасность морализма сохраняется.
Агентство инженеров также интерналистично в своей направленности с акцентом на культуру и ценности инженерии или инженерной практики и, хотя, казалось бы, смещая фокус за пределы отдельного человека, они неадекватно учитывают более широкую структуру объективных социальных отношений, которые формируют то, что делают инженеры. Не желая отказываться от акцента на обязанностях инженеров, Свирстра и Джельсма утверждают, что EE, принимающий ответственность близко к сердцу, должен задуматься об условиях, в которых ответственность может осуществляться. Социологически обоснованный способ изучения инженерной практики должен помочь выявить, “условия для выполнения этой индивидуальной моральной ответственности являются благоприятными или ограничивающими”. Они, как и критические реалисты, настаивают на том, чтобы сосредоточиться на взаимосвязи между индивидуальной моральной волей, с одной стороны, и на благоприятствующей и сдерживающей среде индивида, с другой, и призывают к “институциональной этике, а не индивидуальной”. Они считают необходимым и возможным оказывать влияние на институциональную среду инженеров, чтобы дать им возможность и стимулировать их к ответственному поведению. Способ, которым они могут это делать, “должен быть неотъемлемой частью инженерной этики”.
Что означал бы этот фокус для преподавания EE? Что означало бы серьезно отнестись к двойному акценту на структуре и агентстве, а также на роли инженеров в формировании среды, в которой они работают? Я вношу три предложения. Во-первых, следуя географу-критику-реалисту Джону Хаклу, я хочу утверждать, что вместо того, чтобы стремиться преподавать этику только прикладным или практическим способом, в учебной программе должна быть приверженность знаниям, которые являются “критическими и могущественный”: Чтобы быть критичным, он должен раскрывать действующие в мире структуры и процессы, которые приводят к несправедливости, отсутствию демократии и неспособности реализовать устойчивые формы развития. Она должна раскрывать идеологию, которая маскирует эти структуры и процессы, и должна предлагать социальные альтернативы или способы реализации справедливости, демократии и устойчивости, которые могут расширить возможности отдельных лиц и сообществ по мере того, как они применяют теорию на практике.
Неразумно и не полезно убеждать студентов в том, что основные этические проблемы, с которыми сталкиваются инженеры, не связаны со структурами капитализма, в которых они, в основном, будут заниматься инженерной практикой и которые оказывают пагубное воздействие на практику инженерии. Это относится ко всем основным этическим проблемам, стоящим перед инженерами, таким как цифровое видеонаблюдение, изменение климата, автоматизация и безопасность.
Клайн выступает за то, что Коллинз называет третьим этапом эмпирической программы релятивизма, которая связала бы инженерный дизайн с более широкими социальными и политическими структурами. Таким образом, его внимание сосредоточено на том, как инженеры могут внести свой вклад в движение за перемены для создания альтернативных социальных и политических институтов. Это согласуется с моим собственным мышлением. Финберг предположил, что подобная деятельность не характерна для мира некоторых мыслителей STS, таких как Латур, который избегайте задавать какие-либо вопросы о классах и корпорациях, которые доминируют в нашей жизни. Он утверждает, “Разреженный воздух, которым дышат эти мыслители, несомненно, полезен для здоровья, но он ужасно разреженный”.
Следуя CR, это означает, что нам нужно сосредоточиться на более глубоких причинах событий, таких как несчастные случаи, и уделять особое внимание контексту и сложности при решении вопросов риска и безопасности. Например, опираясь на CR, Томбс выступает за подход, который сочетает объективные и субъективные факторы и помещает производство несчастных случаев в “преобладающие системы экономической, социальной и политической организации, доминирующие системы ценностей и верования, а также дифференцированное распределение власти”. Он утверждает, что существует необходимость учитывать факторы, начиная от индивидуальных и заканчивая структурными, действующими на четырех аналитически различных уровнях. Отдельные лица должны быть размещены в структурах, в которых они работают, с учетом их непосредственной рабочей группы, рабочего места, компании и более широкой среды, в которой работает компания. В этой схеме двойной акцент делается на том, как требование к капиталу накопление обусловливает практику на рабочем месте и способность работников оспаривать управленческую практику, которая ставит под угрозу их безопасность.
Во-вторых, нам нужно использовать метод тематического исследования, который признает эту сложность и глубину и позволяет студентам извлекать более широкие уроки, применимые к различным контекстам. Вместо того, чтобы считать развитие науки и техники случайным, Линч утверждает, что результаты “более правдоподобно считаются чрезмерно определенными, что означает, что отдельные решения или события, скорее всего, не будут решающими”. Таким образом, сосредоточения внимания на “небольших, случайных решениях, которые находятся в центре внимания многих наших тематических исследований”( недостаточно. Тематические исследования нуждаются в более широком фокусе, чтобы сосредоточиться на более глубоких вещах. Так, например, нам нужно сосредоточиться на повторяющихся особенностях несчастных случаев и накопить совокупность знаний, направленных на построение альтернативных социальных механизмов, которые бы учитывали эти особенности. Линч и Клайн делают несколько полезных предложений в отношении использование прецедентов, но их сосредоточенность на вопросах, внутренних для инженерной практики, кажется ненужным ограничением использования прецедентов. Более полезный способ изучения того, что могут сделать тематические исследования, предложен Буравоем в “расширенном методе изучения конкретных случаев”. Несмотря на то, что он работает в области социальных исследований, в его обсуждении того, что метод тематических исследований может сделать для “определения местоположения повседневной жизни в ее вне локальном и историческом контексте”, есть много полезного. По его мнению, кейсы предоставляют исследователям возможность вмешаться в тот или иной аспект социальной жизни, проанализировать взаимодействие внутри социальные ситуации, включая различное прочтение дела разными действующими лицами и внешние социальные силы, которые накладывают отпечаток на этнографический регион, с целью реконструкции теории. Затем кейсы должны помочь студентам исследовать “местные процессы в отношениях взаимной детерминации с внешними социальными силами”.
Вместо того, чтобы спрашивать студентов “что бы вы сделали?”, наше внимание должно переключиться на то, чтобы просить студентов участвовать в том, что Бхаскар называет глубинной борьбой, в которой обучение Бернер вносит некоторые предложения по организационным реформам, которые, хотя и не напрямую воздействие на профессиональные мотивы или политические интересы, которые лежат в основе многих неэтичных поступков, “установило бы новые стандарты, защитило бы критически настроенных людей и помогло бы инженерам в их повседневных решениях”. Их следует спросить: “Что необходимо изменить?”.
Наконец, после всего этого было бы ошибкой поощрять понимание “мира, лишенного структур и ограничений, в котором все, что необходимо для изменения мира, - это чтобы люди думали и действовали по-другому”. Поэтому я бы отклонил недавний призыв сторонника макроэтики уделять больше внимания воспитанию морального мужества в образовании EE. Лучший акцент сделан Линчем, когда он утверждает, что, хотя это может быть сложнее представить, “возможно, что более масштабное систематическое изменение устоявшихся практик в течение более длительного периода времени может иметь больше шансов быть эффективным, чем возлагать надежду на героическое вмешательство в последний момент”. Это требует от нас серьезного отношения к морфогенетической модели Арчера и задать независимо от того, обучаем ли мы инженеров воспроизводить условия, которые ограничивают их социальную ответственность, или подвергать сомнению эти условия и стремиться их изменить. Таким образом, нам необходимо объединить структурный анализ с акцентом на движениях за социальные изменения и реформу регулирования в инженерном деле и обществе.
Вывод
В современном мире “произошел взрыв усилий, направленных на расширение сферы инженерной этики”, включив в нее “социальные вопросы”. Переход к макроскопическому подходу предполагал, в основном, сосредоточение внимания на более крупных проблемах, в то время как те, кто опирался на STS, чтобы аргументировать интерналистскую направленность инженерной практики, не смогли адекватно интегрировать более широкий структурный контекст, который влияет на эту практику. Контекст нельзя игнорировать и нынешний акцент на агентстве инженеров должен быть дополнен большим вниманием к этому контексту и к тому, как его можно изменить различными способами. В терминах CR система скорее обусловливает, чем определяет, устанавливая ограничения. Действия людей не определяются самой структурой, допускающей возможность сопротивления.
Источник: Conlon, E. (2022). Engineering Ethics, Social Theory and How We Might Do Better!. In: Christensen, S.H., Buch, A., Conlon, E., Didier, C., Mitcham, C., Murphy, M. (eds) Engineering, Social Sciences, and the Humanities. Philosophy of Engineering and Technology, vol 42. Springer, Cham. https://doi.org/10.1007/978-3-031-11601-8_11
Comments