В отличие от первого поколения критических теоретиков, современная критическая теория значительно игнорировала технологию.
Наша стратегия состоит в том, чтобы заново подойти к вопросу о технологии через более общие рамки критической теории, а не специально брать в качестве основы собственный счет этой традиционной технологии. Это обоснование основано на убеждении, что основные идеи критической теории предлагают основу для оценки природы технологий сегодня.
Центральный вопрос, которому адресована эта статья, заключается в следующем: как следует понимать технологию, если смотреть через призму критической теории?
I Вопрос о технологии в критической теории
Для Адорно и Хоркхаймера вопрос о технологии был тесно связан с вопросом о самой природе.1 Поверхностный взгляд может заключаться в том, что это было выражением презрения к современности, которое было ярко выраженной чертой европейской мысли в первой половине 20-го века
Ученые Франкфуртской школы в первую очередь критиковали связь технического продвижения с прогрессом и, в отличие от консервативной критики технологии, они видели тесную связь между технологией и капитализмом.
Хотя Вебер оперировал сокращенным понятием ‘Техника’ как формой инструментальной рациональности, отличной от рациональности ценности, его более широкая теория рационализации, примером которой является знаменитый мотив "железной клетки", дала важнейшую социологическую основу для описания технологии как формы инструментальной рациональности. Таким образом, капитализм можно рассматривать как технологически обусловленный, будучи выражением чего-то более распространенного, а именно инструментальной рациональности.
С помощью этой концепции, которая, по сути, была основной концепцией, с помощью которой ранняя критическая теория пришла к пониманию доминирования, технологию можно было рассматривать через марксистскую перспективу, одновременно выходя за ее пределы в захвате ее культурных измерений.
Работа Бенджамина, тем не менее, открыла новые перспективы для технологий и культуры, которые сильно повлияли на критическую теорию в критике популярной культуры.
Нет никаких сомнений в том, что Адорно в подавляющем большинстве рассматривал технологию как выражение инструментальной рациональности, которая вызывает овеществление и рассеивает критический темперамент.
Основная проблема, с которой столкнулись критические теоретики первого поколения-это отделение средств от целей в концепции технологии.
Маркузе представил классический отчет о технологии в критической теории как форме ‘технократии’. В ‘Некоторых последствиях современной технологии’ Маркузе (1982 [1941]) утверждал, что технология может способствовать авторитаризму и что в Третьем рейхе были четкие технократические элементы, которые ускорили его переход к военной экономике.
Его позиция заключается в том, что технология может быть гуманизирована и демократизирована против технократии.
Реальность такова, что технологические продукты производятся в условиях капитализма.
"Технология как таковая не может быть изолирована от использования, для которого она используется; технологическое общество-это система господства’
Делая возможным материальный прогресс, включая улучшение качества жизни, технология создает новую несвободу, потому что она мешает человеку стать автономным, и люди начинают видеть себя только в своих товарах.
Терминология
Технология как термин не была широко распространена до 1940-х годов, когда она вновь стала означать то же самое, что и техника.
Для Хабермаса технология qua Technik это вопрос технического контроля природы и, следовательно, в некоторой степени нейтрален, пока он ограничен этой областью. Основное предположение, которое пронизывает его работу, что технология несоциальна, глубоко проблематично, как и противоположное мнение о том, что технология обязательно является формой доминирования.
II Переосмысление технологии: была ли Франкфуртская школа права?
Критика технологии Франкфуртской школы оказала значительное внимание в современной науке из-за ее главной проблемы инструментальной рациональности и связанными с ней технократическими формами власти.
Сеймур (2019) рассматривает антиутопический мир платформенного капитализма как извлечение аффективных, индивидуальных особенностей пользователей платформы и переупаковку их желаний, надежд и коммуникативных выражений в качестве товарного опыта.
Точно так же Новый темный век Джеймса Бридла (2018) реконструирует подход к технологии, представленный в Диалектике Просвещения, для современного цифрового мира. Для Бридла парадоксальная ирония заключается в том, что чем больше информации мы получаем, тем пропорционально ослабляется наша способность идентифицировать "истину" от "постправды"
информационная эпоха привела к субъектам, которые рассматривают мир как похожий на вычислительный потенциал и необработанные данные. Поскольку данные представляют собой абстрактное, слабое представление о богатстве социальной реальности, наш феноменологический опыт социального мира и сопутствующая ему оценка уменьшаются (Бридл, 2018: 43).
Анализ Зубоффа утверждает, что цифровая экономика создала новый вид капитализма, основанный на надзоре. Для Зубоффа накопление больших данных создает " поведенческий избыток’, который используется не только для прогнозирования поведения человека, но и для его модификации (Зубофф, 2019: 8).
Еще одним теоретиком, который успешно развернул темы Франкфуртской школы для решения проблем современных технологических обществ, является Кристиан Фукс.
Он сохраняет инвестиции в критический теоретический аппарат для взаимодействия с технологией, но выходит за рамки канонических авторов.
Различная литература, обсуждаемая выше, показывает, что труды Франкфуртской школы по технологии очень актуальны для различных обстоятельств настоящего времени. Их работа показывает, что технология не нейтральна, а формируется обществом и управляется капитализмом.
Цифровые приложения, такие как приложения, используемые Amazon, Uber и Facebook, могут использоваться как для хороших, так и для плохих целей.\
III За пределами критики технологии Франкфуртской школы
Одним из основных ограничений собственной критической теории технологии является то, что она оперирует понятием технологии как техники.
В то время как Хабермас писал о контрастирующих "коммуникативных" и "инструментальных" рациональностях и определял расходящиеся системные и жизненные логики, сегодня ткань социальной жизни тесно переплетена с технологическими процессами. Таким образом, невозможно последовательно утверждать, что технология находится в отдельной социальной области, отличной от коммуникативных или других форм социального взаимодействия: мы ежедневно общаемся через WhatsApp, Instagram, Hangouts, Skype.
Работа Бернарда Стиглера предлагает сложную структуру для нового подхода к технологии. В книге "Техника и время" он утверждал, что как способность субъекта к трансцендентности, так и воображение субъекта о трансцендентности полностью погружены в мир техники (1998; также Stiegler, 2008, 2011). Его основное понимание заключается в том, что техника лежит в основе человеческого опыта и времени.
Эти идеи, разработанные в результате критического взаимодействия с Хайдеггером и различными французскими философами, были недавно применены к критической философии Интернета, которая очень соответствует теории технологии Франкфуртской школы, но включает в себя более сильный аргумент в пользу альтернативной технологии.
Сегодня технологии, прежде всего цифровые технологии, двигают мир к энтропии, но им нужно сопротивляться. "Интернет, который мы хотим", - это социальная сеть, которая служит человеческим потребностям, а не потребностям капитализма.
Как и критическая теория, STS является анти-технократическим и выражением радикальной мысли, хотя его идея исходит из постмодернистской теории, а не из современной мысли.
STS более твердо использует перспективу социального актора при создании технологических систем, которые никогда не являются просто самосоздающимися, а зависят от контекста.
Теоретики STS склонны рассматривать технологические системы как продукты человеческого искусства и интересов, а не объективные структуры.
Подходы STS, и в частности те, которые отражают перспективы ANT, имеют дополнительное преимущество в выходе за рамки парадигмы Technik это ограничило видение немецкой традиции в теоретизировании технологий.
В недавней и содержательной статье Финберг на примере Интернета показывает, как технология – термин, который теперь можно использовать для обозначения понятия техники, – может предложить большие перспективы для демократии, не поддаваясь технократии.
В целом, вместо того, чтобы пытаться спасти теорию технологии Франкфуртской школы, как обсуждалось выше, существуют явно альтернативные подходы для ее продвижения.
IV Пересмотр критической теории
Критическая теория отличается тем, что она сосредоточена на выявлении дискурсов и практик, которые обладают радикальным преобразующим потенциалом.
Эта озабоченность вытекает из лево-гегелевских корней проекта Франкфуртской школы: диалектический метод фокусируется на обнаружении противоречий и путях их снятия.
Гегелевская концепция латентности имеет важное значение для подхода имманентно-трансцендентности: есть возможности для изменений, которые существуют в рамках нынешнего социального порядка.
Считается, что возможности трансценденции присутствуют в имманентном социальном мире; задача критической теории состоит в том, чтобы раскрыть эти возможности. Такие пути трансценденции раскрываются также их воплощением в культурных моделях.
Для ученых Франкфуртской школы первого поколения эта капиталистическая форма мышления была патологически ‘инструментальной’, связанной с просмотром мира как простого материала для эксплуатации и добычи.
Очевидно, что такие утверждения отличаются от идеи о том, что социальный мир увековечивает "нормы" или "ценности"; для критических теоретиков утверждение состоит в том, что социальные институты являются одновременно продуктом и, что крайне важно, порождают первичные порождающие социальные процессы.
Тем не менее, критическая теория не направлена исключительно на продвижение критики, связанной с раскрытием противоречий.
В дополнение к ‘критической’ традиции всегда вкладывались в ‘теоретизирование’: в помещение социокультурной логики в их более широкий контекст.
Еще раз резонируя с гегелевскими темами, критические теоретики считают необходимым понять реляционную природу социальных явлений, и поэтому они выступают за явно междисциплинарную форму анализа.
В частности, необходимо критически теоретизировать отношения между субъективностью, рациональностью, рефлексивностью, объективностью и латентностью.
V Соображения по поводу современной критической теории технологии
Мы считаем, что концептуальные рамки, разработанные критической теорией первого поколения, предлагают важные идеи для изучения технологий сегодня.
Центральной задачей современной критической теории технологии будет адекватное размещение технологии в рамках нынешней социальной совокупности.
Как утверждал Маркузе (1964) в "Одномерном человеке" и, как обсуждалось выше, к которому недавно вернулся Финберг (2013), технология не является "нейтральной" в социальных процессах, но и не является по своей сути силой для эмансипации или доминирования. Как Финберг (2013, 2017a, 2019) формулирует, что ‘наука’, ‘технология’ и ‘капитализм’ неразрывно связаны.
Таким образом, особенности современных отношений между ‘наукой’, ‘технологией’ и ‘капитализмом’ имеют фундаментальное значение; однако их еще предстоит предметно исследовать через призму критической теории.
Технология радикально изменила глобальный порядок: интернет мгновенно соединяет людей на противоположных сторонах земного шара в обменах, начиная от первых свиданий и заканчивая атаками беспилотников.
Аналогичным образом технология повлияла на патриархальные и расистские структуры, как с эмансипативными, так и с реакционными результатами (Фолкнер, 2001).
При анализе того, как технология повлияла на социальную рациональность, необходимо будет выдвинуть на первый план два ключевых соображения.
Во-первых, как Маркузе подчеркивает в своем понимании "технического априори", технология формирует то, как субъекты смотрят на мир: она формирует их основополагающие психологические и когнитивные процессы.
Во-вторых, в соответствии с исследовательской программой критической теории первого поколения; критическая теория технологии должна была бы заниматься воздействием технологии на социальные рациональности.
Заключение VI
Сегодня технические возможности становятся все более центральными в создании мира и исследования мира; прошлые конфликты между "инструментальной" и "коммуникативной" рациональностью, похоже, полностью устарели из-за технологических изобретений и сложности новых технических объектов.
Мы сознательно не отвергли анализ критических теоретиков первого поколения в области технологий; скорее, мы определили их ограничения и подчеркнули, что современный мир технических объектов просто требует другого теоретического понимания и критического опроса.
Критическая теория технологии, построенная с использованием методологий, предоставленных теоретиками Франкфуртской школы, может обеспечить другой и столь необходимый критический отчет и, как таковой, послужить существенным вкладом в более широкую теоретическую литературу.
Источники:
Исследовательская статья Джерарда Деланти и Нила Харриса, 2021
https://journals.sagepub.com/doi/full/10.1177/07255136211002055
コメント