Введение
Западный марксизм включает различные течения, такие как критическая теория, феноменологический марксизм, психоаналитический марксизм, экзистенциальный марксизм и постмарксизм. Восточно-Центральноевропейский и советский марксизм рассматриваются с некоторыми оговорками и воспринимаются как выражения советскотиповых обществ. Эти точки зрения не дают всестороннего понимания Восточно-Центральноевропейского и советского марксизма. Текст направлен на исследование того, можно ли считать Восточно-Центральноевропейский марксизм отдельным интеллектуальным феноменом, независимым от влияния западного марксизма, критической теории, экзистенциализма или феноменологии. Основное внимание уделяется чехословацкому марксизму и его философиям праксиса. Чехословацкий марксистский гуманизм разработал всестороннюю философию праксиса, включая теорию субъективности. Текст также обсуждает взаимосвязь между марксистской философией праксиса и экзистенциальной феноменологией.
Марксизм между Западом и Востоком
В своей книге "Размышления о западном марксизме" (1976 год) Перри Андерсон
выделил три определяющих черты западного марксизма: методологизм, фокус на искусстве и пессимистическое представление о революционной политике.
Методологизм в западном марксизме акцентировал внимание на диалектическом методе Маркса как способе мышления и анализа. Западные марксисты извлекали диалектические эле
менты из трудов Маркса и применяли их в философии и научных исследованиях.
Такой методологический подход привел западный марксизм к приоритету культурных явлений, особенно искусства. Политика и экономические борьбы ушли на задний план, а революционная политика сместилась в сторону культурной революции.
Восточно-Центральный европейский марксизм также принял методологизм, черпая вдохновение из ранних работ Лукача и философских тетрадей Ленина. Они сосредоточились на конкретной диалектике, самосознании индивидов и коллективных субъектах, разработав философию праксиса.
Философия праксиса в восточно-центральноевропейском марксизме исследовала различные представления о праксисе, включая труд, политику, искусство, игру и человеческую спонтанность. Она выступала в противовес технологическому и экономическому детерминизму традиционных и сталинских версий исторического материализма.
Антропологический поворот в восточно-центральноевропейском марксизме акцентировал внимание на явлениях надстройки, таких как культура, право, религия и политика.
Преобладала революционная оптимистичность, с акцентом на индивидуальных и коллективных субъективностях, самоуправлении и преобразовании производственных сил, социальной структуры и сознания.
Философия праксиса играла значительную роль в восточно-центральноевропейском марксизме и находила поддержку у различных мыслителей и групп. Она концептуализировала праксис как онтокреативность, производство артефактов, институтов, материальных объектов и нормативных статусов.
Это широкое понимание праксиса выходило за рамки революционного преобразования общества и затрагивало исследование процессов производства и формирования социальной реальности.
Разбор спонтанности
Восточно-центральноевропейский марксизм черпал вдохновение из западного марксизма, в особенности из "Истории и классового сознания" Лукача. Тезисы Маркса о Фойербахе оказали влияние на восточно-центральноевропейский и советский марксизм, утверждая практический материализм. Недостатки традиционного материализма включают одностороннюю онтологию, не учитывающую спонтанность человека, и ограниченную эпистемологию, основанную на физиологических ощущениях. Практический материализм признает людей особыми объектами, способными действовать и познавать реальность через свою спонтанность, объясняя социальные свойства объектов и субъектов. Маркс критикует традиционный материализм за рассмотрение праксиса как простого манипулирования объектами, подчеркивая, что праксис включает трансформационное действие, отличающееся от инструментального действия, выполняемого машинами. Спонтанность проявляется в революционной праксисе, трансформирующей социальные институты и нормативные статусы. Однако Лукач, Корш и Грамши сужают теорию спонтанности, фокусируясь либо на революционной праксисе, либо пренебрегая онтологией труда. Лукач видит теорию как влияющую и подверженную влиянию революционной праксиса, способствующую самопознанию и трансформации институтов. Теории исправляют предубеждения, мотивируют действие и способствуют самосознанию, необходимому для революционной праксиса.
Чехословацкий марксизм: в поисках философии праксиса
Работы Лукача оказали влияние на чехословацкий марксизм в 1950-х и 1960-х годах, предлагая новые основы для марксизма и рассматривая его как метод, а не как доктрину. Чехословацкие марксисты в период десталинизации сохранили революционное видение, но также обратили внимание на забытые аспекты праксиса, такие как производственные и повседневные измерения. Они черпали вдохновение из немарксистских философий, таких как экзистенциализм и феноменология. Философия праксиса возникла в качестве реакции на сталинскую ортодоксию и была под влиянием социополитической ситуации в Чехословакии. Марксистский гуманизм был ключевым течением, развивающим концепцию праксиса и критикующим сведение праксиса к продуктивизму и смешение праксиса с применением теории. Они подчеркивали творческий аспект праксиса и вновь вводили идеи Гегеля, выделяя процесс объективации и критикуя рекификацию. Философия праксиса стремилась дополнить существующие марксистские теории и предоставить материалистический анализ праксиса.
Марксистские гуманисты и экзистенциальные феноменологи разделяют философские проблемы, касающиеся отношения человека и мира. Сартр считал, что марксизму необходима экзистенциалистская онтология человека, тогда как Кошик утверждал, что марксизм уже предоставляет определяющую онтологию. Несмотря на свои различия, экзистенциализм вдохновил марксистских гуманистов. Марксистские гуманисты критиковали заботу и проекцию (существенные элементы экзистенциальной феноменологии) как искаженные версии праксиса, акцентируя внимание на производстве и творчестве. Они видели заботу как манипуляцию и возражали против контемплятивного понимания понятия "открывания" в хайдеггеровском смысле. Марксистские гуманисты аргументировали в пользу философии праксиса, укорененной в гегелевской мысли, и подчеркивали независимость человеческого творчества. Они критиковали экзистенциалистов за отсутствие объяснения рекификации и отчуждения, рассматривая их диагноз как эмпирический, а не творческий и посредственный
Праксис как онто-арт
Марксистские гуманисты стремились противостоять акценту на безличном развитии и объективных условиях в сталинистской ортодоксии. Они стремились усилить субъективный элемент в марксистской теории, чтобы избежать социал-демократического реформизма и принудительного государственного социализма. В философии праксиса акцент делается на взаимоотношении между субъектом и объектом, подчеркивая творчество и принятие негативности. В процессе творчества требуется уважение к материи, а праксис включает в себя создание чего-то нового. Марксистский гуманизм отличается от гуссерлевской и хайдеггеровской феноменологии тем, что признает существование "независимого" объекта или реальности. Праксис преобразует как субъект, так и объект, и объект приобретает определенную самостоятельность, оставаясь открытым для повторного осмысления. Марксистские гуманисты акцентируют как субъективность, так и объективность, поскольку праксис включает существенные изменения и для субъекта, и для объекта. Это конститутивное взаимоотношение между субъектом и объектом, неотъемлемое от их онтологии.
Опасности хайдеггеровского марксизма
Финберг предлагает переосмысление марксистской концепции праксиса с использованием понятия Хайдеггера. Хотя между этими двумя философиями есть некоторые сходства, марксистское понимание праксиса акцентирует продуктивную спонтанность и создание чего-то нового, в то время как Хайдеггер больше фокусируется на значимости мира. Чехословацкие марксистские гуманисты добавили элемент диссоциации или "декорреляции" к праксису, открывая возможность для критической дистанции и потенциала социальных изменений. Приводится пример, иллюстрирующий разницу между хайдеггеровским и марксистским понятиями производства, подчеркивая трансформационную природу праксиса в последнем случае.
Заключение
Чехословацкий марксистский гуманизм разработал особую философию праксиса, отходя от акцента Лукача на разрешение социальных противоречий через революцию. Они подчеркивали праксис как независимое понятие, уже не включенное в другие представления. Праксис рассматривался как объективирующая деятельность, создающая новые реальности. В нем присутствовала связь между творцом и будущей работой, осуществляемая через материю. Процесс включал как творчество, так и декорреляцию работы от ее создателя, открывая возможность для критического отражения и переосмысления. Праксис был свободой-творчеством, выходящим за пределы существующих горизонтов и предлагающим новые перспективы для людей.
Источники:
Darryl Cressman, "The Necessity of Critique. Andrew Feenberg and the Philosophy of Technology", 2022 г., из главы: "The Varieties of Praxis Marx Lukacs Feenberg and Czechoslovak Marxism".
Retrieved from: https://link.springer.com/book/10.1007/978-3-031-07877-4
Comments