Идея концептуальных схем является одной из наиболее влиятельных и востребованных в современной философии.
Кошовец Ольга Борисовна
Кандидат философских наук
За пределами аналитической философии аналогичная идея играет ключевую роль в структуралистских и постструктуралистских теориях.
Позиции же, согласно которым собственные свойства средств познания существенным образом определяют его результат, представляют эпистемологический антиреализм.
Именно от трансцендентальной философии Канта ведет свое начало идея концептуальной схемы (хотя сам Кант не использовал термин «концептуальная схема»).
Кант считал априорные формы познания универсальной характеристикой человека; это означает, говоря современным языком, что для него существовала лишь одна концептуальная схема, единая для всего человечества.
Фролов Игорь Эдуардович
доктор экономических наук
Разработка идеи лингвистической относительности была продолжена в трудах Сепира и Уорфа2, а также других авторов.
Особую значимость идея концептуальной схемы приобрела в логическом позитивизме, получив наиболее яркое выражение в концепции языковых каркасов Карнапа.
Выявляемый в ходе реконструкции неэмпирический компонент знания представлял собой концептуальный каркас, охватывающий как теоретические термины и положения, так и процедуры их сведения к терминам наблюдения и протокольным предложениям.
Модель научного знания логических позитивистов имела ряд особенностей, которые определили и специфику понимания ими идеи концептуальной схемы.
Любопытно отметить, что, какой бы развернутой и глубокой ни была упомянутая критика логического позитивизма, практически все постпозитивистские философы сохранили приверженность идее концептуальной схемы.
Отказ от аналитико-синтетического различия не позволяет четко отделить, как это было в случае Карнапа, выбор теории, подчиняющейся правилам соответствующего языкового каркаса, от выбора самого этого каркаса.
Впрочем, другие приверженцы идеи концептуальных схем, в частности Кун и Фейерабенд, не разделяли эмпиристских устремлений Куайна.
Зависимость значения от теории означает, что изменение теории приводит к изменению значения используемых в этой теории языковых выражений, а если эти изменения глобальны, как это имеет место во время научных революций, то происходит коренная перестройка всей концептуальной схемы.
Интерпретируемый воспринимаемый материал, сами факты определяются концептуальной схемой и не существуют без нее.
Исходя из того, что не существует и не может существовать чистого опыта, что любое наше восприятие изначально пронизано и оформлено понятиями и теориями, Кун и Фейерабенд прямо указали на невозможность четкого разделения концептуальной схемы и того, к чему она применяется.
Каждая наша мысль и восприятие представляет собой неразложимое целое, и мы никогда не сможем получить доступ к тому, что предшествует концептуализации.
Главный объект критики для Дэвидсона – концептуальный релятивизм, с которым он связывает два тезиса – об относительности истины (ее зависимости от концептуальной схемы) и о возможности существования радикально различающихся (несоизмеримых) концептуальных схем.
Первая альтернатива – предположение о том, что и мышление, и язык обладают самостоятельными структурами, – ведет, по его мнению, к ненужному удвоению проблемы и к трудно разрешимому вопросу о том, какая из структур является определяющей.
Второе же возможное предположение – о том, что структурой обладает только язык, а мышление свободно от понятий и категорий, – по сути, как отмечает Дэвидсон, лишает мышление тех его «качеств, которые, собственно, его конституируют» .
Если принять определение концептуальной схемы как множества взаимно переводимых языков, то из него следует, что различия в концептуальных схемах двух языков возможны только в случае их непереводимости.
Согласно Дэвидсону, вопрос о возможности существования радикально различающихся концептуальных схем сводится к вопросу о том, могут ли существовать полностью взаимно непереводимые языки.
По Дэвидсону, в основе этой метафоры лежит различение понятия и содержания.
Однако, поскольку аналитико-синтетическое различие для Дэвидсона является дискредитированным благодаря убедительной критике Куайна, позиция сторонников концептуальных схем, принимающих это различие, не представляет для него большого интереса, и поэтому основное внимание он уделяет критике второго варианта метафоры множественности миров, который подразумевает отказ от данного различия.
Зависимость значения от контекста теории означает, что при смене теории значение одного и того же предложения может радикально измениться, а стало быть, может измениться и его истинностное значение.
Поскольку правила установления истины признаются зависимыми от парадигм (концептуальных схем), на этом основании в конечном счете делается «потрясающее открытие» – о концептуальной относительности истины.
Примечателен тот факт, что именно Куайн, стремясь сформулировать более адекватный вариант эмпиризма, заложил в его основу дуализм схемы и содержания в том его виде, который Дэвидсон подверг критике, объявив не просто третьей, но и последней догмой эмпиризма.
С точки зрения Дэвидсона, дуализм схемы и содержания предполагает, что в качестве содержания выступает нечто общее и не интерпретированное, что лежит вне концептуальных схем, не зависит от них, но в отношении чего концептуальные схемы выполняют определенные функции.
Источник:Epistemology & Philosophy of Science 2020, vol. 57, no. 1, pp. 59–78, Conceptual Schemes and Relativism: Donald Davidson’s Critical Arguments - Lolita B. Makeeva, Mikhail A. Smirnov - Epistemology & Philosophy of Science (Philosophy Documentation Center) (pdcnet.org)
Comments