Марк Кокельберг - бельгийский философ-технолог, наиболее известен своими работами в области философии технологии, этики робототехники и искусственного интеллекта (ИИ), публиковал работы в области философии морали и окружающей среды.
В статье «Технология диффамации, привыкание и необходимость структуралистского подхода» Марк Кокельберг продолжает работу над концепцией использования технологий, представляя критику постфеноменологии. Предлагаю рассмотреть основные тезисы этой статьи.
«Грамматику технологии также следует понимать в терминах неявного знания, и эта технология, как и язык, также имеет общественную меру: я утверждаю, что не существует такой вещи, как частная технология или частная власть, и что возможна некоторая степень совместного владения или сопротивления»
Далее в статье автор приводит свои комментарии на вопрос Баса де Бура о его критике постфеноменологии:
«Я настаиваю на том, что постфеноменология не располагает полным инструментарием для проведения адекватного и всестороннего анализа социального аспекта использования технологий. Важно уделять внимание более структурному подходу к познанию технологий, применяя или не применяя к нему термин "трансцендентальный"»
«Технология диффамации, привыкание и необходимость структуралистского подхода» — это ответ на комментарии Кристофера Миллера и Баса де Бура, на которые, в присущей для себя манере, Марк дает свой ответ. Сначала он обозначает волнующие его вопросы:
«Поскольку организмы человеческого вида должны превращаться в людей, чужеродные объекты и инструменты превращаются во что-то неотъемлемое. Как я бы выразился: к ним просто привыкаешь. Аналогично, языковые игры Витгенштейна привязывают слова к их контексту и привычному употреблению»
Мюллер обеспокоен и другими вопросами, например, сможет ли язык, который использует Марк Кокельберг, отразить структуру распределения власти. Что, если мы лишимся дара речи, и устройства, которыми мы пользуемся, станут частью меня самого, иными словами, устройством будет управлять кто-то другой? Согласно Мюллеру:
«Подходы, ориентированные на использование, упускают из виду более широкие властные отношения, связанные с овладением языком, а следовательно, и с приобретением технологий. Налицо нормативность: в “правильном” использовании языка и (я бы сказал) в “правильном” использовании технологий»
Автор снисходителен к предложению Фуко использовать марксистский язык и культурологические исследования. Он считает, что они могли бы дополнить его структурный подход, основанный на использовании взгляда Витгенштейна на язык, подчеркнув социальное измерение. Однако для Мюллера есть предел сравнению между языком и технологиями: он утверждает, что, в то время как язык обычно находится в совместном владении, цифровым медиа этого не хватает.
«Теоретические ресурсы, которые он открывает в своем ответе, могут помочь нам охватить и раскрыть эти аспекты, тем самым способствуя дальнейшей разработке предлагаемого направления в мышлении о технологии»
Марк Кокельберг считает, что современным философам технологии необходимо уделять больше внимания структурному измерению технологии.
«Одна из наших задач как философов технологии состоит в том, чтобы раскрыть грамматику технологии. Мюллер высказывает свои опасения относительно "непроницаемой оболочки обыденности", которая затрудняет приобретение правильного вида знаний — данный вопрос знания имеет решающее значение»
«Теория Бурдье может помочь нам выйти за рамки проблемы эмпирического подхода к познанию. Привычное измерение технологии заслуживает дополнительной работы»
Автор не согласен с двумя вещами:
1.С предположеним о том, что внимание к структурной мере обязательно подразумевает дистанцирование от ориентированной на использование теории технологии и языка.
«Это работает в том случае, если мы используем узкое определение использования, которое, возможно, подразумевается в современной постфеноменологии и теории посредничества и которое не учитывает структурное измерение»
Мюллер интерпретирует грамматику технологии в чисто технических терминах, таких как ракурс камеры, технологическая компетентность и т.д, но для Марка Кокельберга это не так:
«Я понимаю грамматику технологии, которая, на мой взгляд, включает в себя то, что Мюллер формулирует вместе со Стиглером как "знание, которое ускользает". Вот почему я использую акцент Витгенштейна на неявном знании в книге "Об уверенности", чтобы поговорить о технике и сочувствую интерпретациям Витгенштейна, которые критикуют акцент на явных правилах и, в более общем плане, на явных знаниях»
2. С предположением Мюллера о том, что существует фундаментальная асимметрия, когда мы пытаемся применить понимание языка к технологиям и средствам массовой информации, в частности. С его утверждение о том, что цифровые средства массовой информации не предоставляют возможностей для расширения прав и демократии, потому что, в отличие от языка, здесь нет совместного владения.
«Технологии всегда несут значение чего-то публичного. Опираясь на Витгенштейна, можно сказать, что не существует частных языковых игр и что, аналогичным образом, не существует такой вещи, как частная технология. Это в принципе общедоступно»
И это также относится к власти. Такой вещи, как частная власть, не существует. Технологические инфраструктуры не являются совместным владением в том значении, в каком это относится к языку, используя который люди могут изменять порядок вещей и менять правила игры. Даже сама технология может изменить правила игры.
«Современные цифровые технологии не совсем похожи на технологии, предложенные Хайдеггером и Андерсом. Наша с вами действительность представляет собой мир, в котором мы участвуем посредством использования тех или иных вещей. Как и в случае с использованием языка, нормы могут хоть и медленно, но меняться»
Цифровые технологии более демократичны, чем предполагает Мюллер, и даже ядерные технологии не полностью “принадлежат” властям, корпорациям и другим влиятельным субъектам; здесь тоже возможно сопротивление (но, возможно, более сложное, учитывая централизованность власти).
«Я предлагаю проанализировать тонкую динамику владения и отказа от владения в отношении технологий и средств массовой информации, включая всё цифровое вместо того, чтобы проводить категорическое различие между языком и различными технологиями»
«Анализ Мюллера, как правило, остается на уровне рассмотрения того, как язык функционирует по отношению к технологии, в то время как я иду дальше и использую язык как метафору для анализа их использования, которое имеет мало прямой связи с использованием языка»
Марк Кокельберг все больше и больше развивает свою мысль о том, что языковые игры сами по себе не могут раскрыть все скрытые социальные и властные отношения: нужно обратить внимание на то, что автор назвал "технологией игры", и отстранение действительно является одной из тех операций, которые необходимы для того, чтобы этот подход работал. Комментарии Мюллера открывают интересную проблему:
«Если мы объединим различные подходы, то вполне можем надеяться на понимание прекрасного утверждения Мюллера о том, что "каждая технология заново изобретает человека и мир" таким образом, чтобы учесть вопрос о том, кто обладает властью формирования повторного изобретения технологии и человека. Как индивидуальное управление и использование соотносятся с более широким структурным контекстом, в который неизбежно встроена технология»
Марк Кокельберг считает, что постфеноменология пренебрегает социальным измерением и нужен трансцендентальный подход. Бас де Бур ставит под сомнение его позицию, указывая на призыв Дона Айде к "культурной герменевтике" и на предложение Вербика о том, что структура посредничества должна быть дополнена структурой присвоения, которая касается того, как люди придают значение технологическим посредничествам.
«Бас де Бур утверждает, что теоретически постфеноменология поможет нам дополнительно проанализировать социальный, практический и культурный контекст»
«Более того, подхватывая мое утверждение о том, что язык посредничества не очень точен, Де Бур утверждает, что разговоры о том, что земля является условием возможности, так же расплывчаты, как и разговоры про то, что антропоцен опосредует отношения между людьми и землей»
Автор согласен с Де Буром в том, что обсуждение должно касаться вопроса “в теории”. На практике Марк Кокельберг видит неявные ссылки на социальное:
«Суть “в теории”, однако, заключается в том, что это делается неявно и что сама постфеноменология не располагает полным инструментарием для проведения этого анализа таким образом, чтобы полностью учитывать социальные отношения и то, как они опосредуют технологии, а также, как технологии опосредуют нас, и как, в свою очередь, мы и технологии формируем социальные отношения»
«Термин "присвоение", используемый Вербиком, фокусирующийся на том, как люди понимают смысл технологии, может выполнить лишь часть работы, но упускает из виду убедительную концептуализацию социально-структурной среды, в которую встроены индивидуальные значения использования и присвоения»
Дон Айде предложил культурный анализ, но не развивал его таким образом, чтобы связать с материалом, выходящим за рамки индивидуалистической феноменологии. Он не использует идеи социальных наук и достаточное количество ресурсов в рамках своей собственной традиции мышления. Марк Кокельберг отвечает на это так:
«Герменевтика может быть использована, и мой чисто витгенштейновский подход предлагает структуру, которая может быть связана с социальным анализом, тогда как ни Де Бур, ни постфеноменологическая школа, которую он защищает, не показывают, что это возможно сделать в рамках постфеноменологии — в теории или на практике»
«Что касается моего использования термина "трансцендентальный", то Айде решительно выступает против него с момента введения его мною, но также и Смитом: я действительно считаю, что важно уделять внимание структурному измерению технологии»
«Я рассматриваю эти условия как “трансцендентные” только в смысле “условий возможности”. Для меня они связаны с "изменениями и зависят от социальных структур, исторических событий". Даже так они являются этими социальными структурами, они исторически сложились и продолжают меняться»
Автор считает, что путаница возникает из-за того, что термин "трансценденция" использовался в кантовской и феноменологической традициях таким образом, чтобы подразумевать трансцендентность. Но трансцендентное и трансцендентность не должны пересекаться.
«Для меня технологии и игры жизни, о которых я говорю, являются имманентными структурами, которые обычно не видны, когда мы используем те или технологии, но которые, тем не менее, формируют и формируются нашим использованием. Мы можем раскрыть их, сделать их видимыми, потому что они не скрыты в принципе»
«Структура Витгенштейна, которую я представил, предлагает достаточные концептуальные инструменты для выполнения той работы, которую я хочу, чтобы она выполняла, особенно если ее можно обогатить формами структурализма и размышлениями о проблемах власти, как предлагалось выше»
Для автора важно видеть попытки объединить постфеноменологию и витгенштейновские понятия.
«Однако сохраняется напряженность между более структуралистскими и целостными подходами к технологии, с одной стороны, и унаследованной от феноменологии тенденцией постфеноменологии, фокусирующейся на индивидуальном субъекте, включая индивидуальное использование и присвоение, с другой»
Конечно, существует разница не только в "описательном фокусе", как предполагает Де Бур, но и в инструментарии, доступном для обоих.
«Понимание технологии — это социальное начинание, и нам необходимо разработать соответствующие концептуальные инструменты для его разъяснения. На основе этого мы можем продолжить сравнение имеющихся у нас теоретических инструментов и того, что они могут сделать»
Подход Витгенштейна является ценным дополнением, поскольку он "привлекает наше внимание к новым способам структурирования в использовании технологий".
«Трансцендентальное утверждение о земле, как о трансцендентном состоянии должно быть связано с «подробным эмпирическим исследованием» точно так же, как утверждения о посредничестве должны быть подкреплены такими же исследованиями»
Основную идею автора можно интерпретировать так: утверждение о том, что что-то (A) является условием возможности чего-то другого (B), уже определяет точное соотношение между A и B, подразумевая, что A делает возможным B, тогда как сказать, что A “посредничает” между B и C, устанавливает “промежуточное положение” между B и C, но оставляет отношения между B и C неопределенными.
«Если я говорю, что земля, например, опосредует мое отношение к другим, тогда ясно, что земля что-то “делает” с этим отношением, но неясно, что она делает. Это суждение нуждается в дальнейшем уточнении, не только эмпирическом, но и в более теоретическом. С другой стороны, если я говорю, что земля является условием возможности наших отношений друг с другом, то я имею в виду, что земля делает возможными эти отношения и что мы зависим от земли в этих отношениях. Здесь также требуется эмпирическое уточнение того, как это делается, но теоретически я знаю точную связь между этими двумя терминами»
«При этом предложенная мною теория не зависит от интуиции, в целом, я не возражаю против использования термина "посредничество". Возможно, это может сыграть определенную роль в описании конкретных отношений между человеком и технологией, где технология играет роль “промежуточного звена”»
«Под влиянием недавней теории посредничества данный термин используется чрезмерно и становится устаревшим для описания всего, что делает и чем является технология»
«Я также надеюсь повысить осведомленность философов-технологов о важности языка, возможно, даже языка, как технологии. Таким образом, посредничество — это одна из тех вещей, которую создает язык»
Список используемых источников
Mark Coeckelbergh, «Defamiliarizing Technology, Habituation, and the Need for a Structuralist Approach», Journal «Foundations of Science», published: 02 June 2021, retrieved from https://link.springer.com/article/10.1007/s10699-020-09739-0 (date of application 15.04.2022)
Comments