”Этика - это просто набор правил, но когда ты должен решить, что правильно..."
С этой фразы начинается статья Ленор Лангсдорф.
Учитывая широко распространенную наивность в отношении различий между моральными и фактическими утверждениями и общепринятое убеждение, что этика - это “просто набор правил”, традиционные подходы, которые понимают этику как применение теорий или правил, независимо от того, основаны ли они на классическом или просвещенческом образе мышления…
Автор предполагает, что постфеноменологическая традиция, берущая начало в работах Дона Айде, может способствовать новому и более убедительному пониманию этики.
„...технологии создают, а не решают моральные проблемы, понимание, которое информирует его о том, как можно выбирать функции при проектировании продуктов, которые будут побуждать пользователей принимать позитивные экологические и экономические решения”.
Автор приводит примеры этой теории: “Должен ли я купить диван, который уменьшит вероятность того, что он скорее раньше, чем позже отправится на свалку в моем городе, или тот, который обеспечит больше работы и, следовательно, дохода для рабочих на фабриках по производству диванов и владельцев этих фабрик?"
Автор предположил, что “постфеноменологическая ”взаимосвязанная онтология" нуждается в метафизике, и что метафизика, в которой она нуждается, - это метафизика процесса, которая обеспечивает теорию того, как взаимосвязь порождает новые сущности".
Ларри Хикман резюмирует: “Продуктивные навыки, применяемые людьми в проекте изменения окружающей среды и приспособления к этой среде”. Хикман подчеркивает, что понимание технологии Дьюи было “широким и всеобъемлющим... идеи, знания и интеллектуальная деятельность... функционировали как технологические артефакты в широком смысле”.
Под этим автор имеет в виду, “что человек, переживающий опыт, должен быть онтологически связан с окружающей средой или миром, но взаимосвязь такова, что оба они трансформируются в рамках этой взаимосвязи”.
“...эта постфеноменологическая “взаимосвязанная онтология” описывает “то, что находится в окружающей среде”, и множество возможностей, которые вещи предлагают для творческого исследования”.
Вещи, в том числе технологические артефакты и объекты, встречающиеся в природе, являются преднамеренными в феноменологическом смысле того, что они “направлены на” — и постфеноменология обнаруживает взаимную направленность, которая “реализуется” методами, навыками и техниками, которые включены в технологии. Таким образом, “Если мы, люди, изобретаем технологии, то, в свою очередь, наши технологии изменяют наши жизненные миры и, следовательно, нас самих в этих мирах”.
Дон Айде напоминает нам, что, хотя “технологии могут, в каком-то ограниченном смысле, быть вещами или объектами в окружающей среде”, они никогда не воспринимаются как таковые при использовании: как таковые, они “берутся в саму интенциональность”, где каждая “занимает посредническую позицию”.
Поскольку постфеноменологическое мышление начинается с признания мультистабильности, его распространение за пределы эпистемологического фокуса на этический анализ должно сбалансировать предусмотрительность и планирование дизайнеров, изобретателей, родителей, учителей и избирателей с реальностью непрерывного потока разнообразных возможностей, каждая из которых бросает вызов нашему желанию влиять или даже определять, “хорошее”.
Если философы возьмут на себя какую-либо нормативную роль в отношении новых технологий, они обнаружат, исходя из структуры технологий как таковых и исторически усугубленных неожиданным использованием и непреднамеренными последствиями, что технологии практически всегда превосходят или отклоняются от намеченного замысла.
Размышляя о различиях между “традиционной феноменологией” и постфеноменологией, Ihde подводит такой итог: “Анализ взаимосвязей, центральный акцент на вариационной теории и ее результирующих многоперспективных и мультистабильных эффектах, акцент на расширенном воплощении, хотя и опираются на классическое феноменологическое мышление, не являются строго моделируемыми старыми феноменология”.
Центральное место в этих новых конкретных исследованиях занимает феномен привязанности или аффективной силы. Под привязанностью Гуссерль не имеет в виду причинный стимул, неконтекстуальную силу или силу третьего лица; скорее, Гуссерль понимает проявление аффективного очарования на нас, соблазн быть со стороны “объекта”, мотивационное (не причинное) побуждение или тяга к внимательности.… Привязанность является необходимым условием для любого вида синтеза....”
Стейнбок обсуждает пять “важных особенностей роли привязанности”.
Первое из них заключается в следующем: „Поскольку привязанность лежит в основе чувственной конституции, на первый план выходит первоначальная, более радикальная структура интенциональности: Интенциональность - это не односторонняя структура, которая проистекает из сознания; она как бы двусторонняя… сам объект и система его горизонтальных, референциальных значений выявляют ориентацию и структуру субъекта, побуждая субъекта более внимательно изучить его и участвовать в формировании его смысла ... с самого начала, со стороны объекта, который должен быть дан, есть “соблазны быть”… воздействуя на объект приманкой”.
Эти “соблазны”, которые не являются ни когнитивными, ни волевыми, обеспечивают переживаемую интенсивность, которая мотивирует действие в одном направлении, а не в другом.
Центральное место аффекта в постфеноменологической этике — это дальнейшее признание здравого смысла, хотя это требует переосмысления и пересмотра смятения, которое обычно встречает признание того, что основой для решений, включая моральные решения, является “эмоциональный”, а не “логический”.
Таким образом, автор предлагает понимание моральных рассуждений, которое начинается с признания эмоционального ядра во взаимоотношениях вещей, технологий и людей в качестве основы постфеноменологической этики проектирования и использования технологий. Это понимание морального обдумывания, обогащенное работами философов, обсуждаемых в этой главе, формирует альтернативный подход к преподаванию этики. Первый шаг обеспечивается признанием постфеноменологией взаимосвязи живых и неживых существ — людей и технологий, — что обеспечивает альтернативу “чрезмерному акценту на автономии” эпохи Просвещения.
__________________________________________________________________________________
Источник
Lenore Langsdord: Relational Ethics: The Primacy of Experience 2020
https://link.springer.com/chapter/10.1007/978-3-030-35967-6_8
Comments